|
Оценить:
|
Президент Каменного острова
- Предыдущая
- 11/64
- Следующая
11
— С вами не пропадешь, — сказал Гарик.
Аленка молчала. Изредка бросала на Гарика любопытные взгляды. Я знал, что у Аленки язычок ой-е-ей! И удивлялся, почему она молчит. А Гарик продолжал снисходительно разглагольствовать:
— Люблю современные танцы… Здесь, конечно, не умеют. Деревня. Мода сюда докатывается через десять лет. Видали, какие тут брючата носят? Образца сорок девятого года.
— Кстати, твои джинсы тоже давно вышли из моды, — сказала Аленка.
Гарик опешил. Секунду он молчал, потом спросил:
— А что у вас… парни в Ленинграде носят?
— Штаны, — сказал я.
— Не люблю, когда мальчишки о тряпках говорят… — сказала Аленка.
— Действительно, — поддакнул я. Сегодня мы были с Аленкой заодно.
Гарик прикусил язык. Я видел, он покраснел. Я так и знал, что Аленка, если захочет, в два счета собьет с него спесь. Наступило неловкое молчание. Гарик, засунув руки в карманы своих прошитых белой строчкой штанов в обтяжку, покусывал губы.
— Я пишу стихи, — сказал Гарик. — Когда-нибудь почитаю…
Мы с Аленой не стали его уговаривать.
— Так много сейчас поэтов, — сказала Аленка.
— Если я сочиню стихотворение, — я тоже буду поэт? — спросил я.
— Будешь, — сказала Аленка.
Гарик с сердцем сплюнул, но ничего не ответил.
Аленка стояла на днище перевернутой лодки, покачиваясь на носках. На ней узкие брюки на «молнии», голубая рубашка с засученными рукавами. В пышных волосах с золотым отливом застряли зеленые сосновые иголки. Глаза у Аленки большие, темно-коричневые. Когда она опускает ресницы, на щеках тень. Все говорят, что Аленка красивая, а я не замечаю. Обыкновенная. Глаза, ресницы, стройная фигура и острый язык. Гибкая и стройная Аленка потому, что уже пятый год занимается в балетной студии. Балериной хочет стать. Умирающим лебедем. Маленьких лебедей она уже исполняет. Несколько раз во Диорце культуры выступала. Мы с папой ходили смотреть. Хотя я сидел в партере — и то лишь к концу узнал Аленку. Все они, маленькие лебеди, были одинаковые. И все делали одинаково: перебирали ногами, кружились, подпрыгивали. Мы долго хлопали. А они все разом приседали. Тоже одинаково. А потом гуськом, на цыпочках, убежали за кулисы. Папа купил Аленке букет роз и плитку шоколада «Золотой якорь». Он сказал, что Аленка просто молодчина. Хотелось бы мне посмотреть, как бы Гарик с Аленкой стал танцевать. Она бы ему живо нос утерла.
— Я хочу поймать большую рыбу, — сказала Аленка.
— Какая жизнь на озере без лодки? — вздохнул я.
— У нас есть резиновая, — Гарик взглянул на Аленку. — Надуть?
— Надуй, — сказал я.
— Она двухместная…
— Вдвоем неинтересно, — сказала Аленка.
— Можно и втроем, — сказал Гарик. — Сергей легкий. Выдержит.
На лодке мы кататься не поехали. Вячеслав Семенович позвал Гарика. Нужно было сучьев натаскать, почистить картофель, принести воды.
— Не мужское это дело, — пробурчал Гарик, взглянув на Аленку, но отказываться не стал. Мы видели, как он собирал сучья, а потом разжигал костер. Мы хотели помочь ему, но тут на горизонте появился наш отец. Он с утра пропадал в деревне. Отец не приехал на велосипеде, как мы ожидали, а приплыл на долгожданной лодке. Новенький велосипед лежал на корме. Лодку отец в Островитине достал. Ее нам отдали на все лето. Отец привез в жестяном бидоне керосин, кулек гвоздей, молоток, продукты и еще кое-что по мелочи: рыболовные крючки, грузила, лески.
— А удочки? — спросил я.
— Выбирай любую… — показал отец на лес.
Мы рассказали, кто приехал.
— Веселее будет, — сказал отец. И, попросив нас разгрузить лодку, пошел к костру. Отец предложил Вячеславу Семеновичу перебраться в наш дом, но тот отказался — дескать, у них тоже уговор: весь отпуск провести на колесах, а если где и придется временно обосноваться, то жить только в палатке. Она у них просторная. И три надувных матраса. Вячеслав Семенович расспросил отца про дорогу на Островитино. Мне не хотелось, чтобы они уезжали в деревню. Пускай живут здесь. Но они, кажется, пока не собирались покидать это место. По-видимому, родственники действительно очень дальние. Иначе они бы сразу туда уехали.
Лариса Ивановна пригласила нас пообедать вместе. Но у них был маленький котелок, и мы отказались. Аленка отправилась на кухню, тоже готовить обед. Нам костер не надо разжигать. У нас есть примус. Гарик предложил мне прогуляться. Пока суп в котелке закипит. Как только мы скрылись за деревьями, он небрежно вытащил из кармана смятую пачку сигарет и закурил. Выпустив густое облако дыма, взглянул на меня:
— Куришь?
Мне захотелось вот так же пускать изо рта синий дым и мять в пальцах сигарету с золотым ободком. Но я не умел курить и боялся опозориться.
— Неохота, — дипломатично ответил я.
— Скоро опять в школу, — начал Гарик разговор издалека.
— Два месяца впереди, — сказал я.
— Дни летят, — вздохнул Гарик. — Не успеешь оглянуться — и в школу. Тебе в какой?
— В шестой.
— А-а…
— Аленка? В девятый перешла, — сказал я.
— В Ленинграде у вас, наверное, знакомых полно?
— Хватает, — сказал я.
— Наверное, за ней бегают…
— Двое этой весной за гаражами подрались, — сказал я.
— А как она?
Я сделал вид, что не понял, о чем речь.
— Ну, это… реагирует? — пояснил Гарик.
— Нормально, — сказал я.
— Есть такой, кто ей больше всех нравится?
— Есть, — сказал я. — Айвенго.
— Вот как… — удивился Гарик.
— Рыцарь один, — сказал я. — Ты его не знаешь.
- Предыдущая
- 11/64
- Следующая
