Аня из Авонлеи

Оглавление

Марилла, казалось, была возмущена подобным кощунством и с опаской оглянулась, Чтобы убедиться, что близнецы находятся вне пределов слышимости. Как раз в этот момент они появились из-за угла дома.

— Ужасно приятно пахнет сегодня! — сказал Дэви с восторгом, глубоко втягивая воздух и помахивая тяпкой, которую держал в грязных руках. Он возвращался со своего огорода. Этой весной Марилла, желая направить в полезное русло страсть Дэви к разгребанию грязи и песка, отвела ему и Доре по небольшому участку земли под огород. Оба принялись за работу с усердием, хотя у каждого оно проявлялось по-своему. Дора сажала, полола и поливала аккуратно, систематично и бесстрастно. В результате на ее участке уже зеленели ровные ряды бодрых всходов. Дэви же вкладывал в свой труд больше страсти, чем благоразумия: он копал, полол, разравнивал граблями, поливал и пересаживал с такой энергией, что у его растений не было ни малейших шансов остаться в живых.

— Как дела на огороде, Дэви? — спросила Аня.

— Плоховато, — отвечал Дэви со вздохом. — Не знаю, почему все так медленно растет. Милти Бултер говорит, что я, должно быть, сажал семена в новолуние и отсюда вся беда. Он говорит, что в новолуние нельзя браться за важные дела: сажать семена, резать свинью, стричь волосы и все такое. Это правда, Аня? Я хочу знать.

— Может быть, если бы ты не выдергивал свои растения с корнем каждый день, чтобы посмотреть, как они "поживают на другом конце", они росли бы быстрее, — заметила Марилла язвительно.

— Я выдернул только шесть штук, — возразил Дэви. — Я хотел посмотреть, есть ли червяки на корнях. Милти говорит, что если не луна виновата, так, значит, червяки. Но я нашел только одного. Он был такой большой, жирный, кривой. Я положил его на камень, а потом другим — трах! — и расплющил. Знаете, как он здорово хлюпнул! Я даже пожалел, что там их больше не было… Дора сажала свои семена в тот же день, что и я, а у нее все растет отлично. Значит, это не из-за луны, — заключил он с глубокомысленным видом.

— Марилла, взгляните на ту яблоню! — воскликнула Аня. — Она как живая: грациозно приподняла своими длинными руками розовые юбки и высунула кончик стройной ножки, чтобы заставить нас полюбоваться ею.

— Это золотой ранет, они, всегда приносят много яблок, — сказала Марилла с удовлетворением. — И это дерево согнется под их тяжестью в нынешнем году. Я очень рада… эти яблоки хороши для пирогов.

Но ни Марилле, ни Ане, да и никому другому в Авонлее и соседних деревнях не было суждено печь в тот год яблочные пироги.

Наступило двадцать третье мая — не по сезону жаркий день. Никто не ощутил этого острее, чем Аня и ее маленький улей учеников, изнемогающих от жары над дробями и синтаксисом. С самого утра дул горячий ветер, но после полудня он стих и сменился тягостной неподвижностью. В половине четвертого Аня услышала отдаленный раскат грома. Она сразу же прервала занятия и отпустила детей, чтобы они успели добраться домой до грозы.

Выйдя вместе с ними во двор, она сразу заметила какую-то странную тень и мрак над миром, несмотря на то что солнце по-прежнему ярко сияло на небе. Аннетта Белл судорожно схватила ее за руку:

— О, посмотрите, какая страшная туча!

Аня оглянулась и вскрикнула от ужаса. С северо-запада быстро надвигались клубящиеся массы туч, таких, каких она никогда не видела за всю свою жизнь, — свинцово-черные, с закрученными, обахромленными краями, пугающими своей призрачной серовато-синей белизной. Было что-то неописуемо зловещее в том, как неумолимо заволакивали они ясное синее небо. То и дело их пронзала вспышка молнии, за которой следовал яростный раскат грома. Тучи висели так низко, что, казалось, почти задевали вершины лесистых холмов.

На дороге затарахтели колеса. С холма в открытой телеге, отчаянно погоняя упряжку серых лошадей, мчался мистер Хармон Эндрюс. Он натянул вожжи и резко остановился напротив школы.

— Эй, Аня! Похоже, дядюшка Эйб раз в жизни попал в точку! — крикнул он. — Его буря приближается, хотя чуть раньше времени. Ты когда-нибудь видала такие тучи? Эй, малышня, кому со мной по пути, лезьте на телегу, а остальные — что есть духу на почту, там переждете грозу!

Аня схватила за руки Дэви и Дору и помчалась вниз с холма, по Березовой Дорожки вдоль Долины Фиалок и мимо Плача Ив так быстро, как только позволяли маленькие ножки близнецов. Они добежали до Зеленых Мезонинов в последнюю минуту. В дверях к ним присоединилась Марилла, едва успевшая загнать в сарай уток и кур. Едва лишь все четверо ворвались в кухню, дневной свет исчез, словно унесенный каким-то могучим дыханием. Страшная туча накатила на солнце, и мир окутала темнота, словно мгновенно наступили поздние сумерки. И в тот же миг, одновременно с могучим раскатом грома и ослепительным блеском молнии, посыпался град и скрыл погруженный в полумрак пейзаж за сплошной пеленой белого неистовства.

Сквозь рев бури доносился треск ломающихся веток, глухие удары и резкий звон разбиваемого стекла. За три минуты все стекла в окнах, выходивших на север и запад, были выбиты, и град валил внутрь дома, покрывая пол кусками льда, самый маленький из которых был размером с куриное яйцо. Три четверти часа буря бушевала не утихая, и никто из переживших ее никогда не мог ее забыть. Марилла, впервые в жизни утратившая присутствие духа и охваченная подлинным ужасом, упала на колени возле своего кресла в углу кухни, задыхаясь и рыдая под оглушительные раскаты грома. Аня, бледная как полотно, отодвинула от окна диванчик и села на него, прижав к себе с обеих сторон близнецов. Дэви при первом ударе грома заревел: "Аня, Аня, это Судный день?! Аня, я не хотел быть непослушным!" — а затем спрятал лицо у нее на коленях и лежал так, дрожа всем телом. Дора, очень бледная, но довольно спокойная, сидела безмолвно и неподвижно, крепко держась за Анину руку. Маловероятно, чтобы даже землетрясение смогло бы вывести Дору из душевного равновесия.