Невидимые знамена

Оглавление

«Что будет, если я вернусь?» – спросила она себя, уже зная ответ. Сперва будет великая радость, это точно. Но вот потом, когда схлынет ликование… Она ведь не сможет рассказать правды о том, где пропадала столько времени. А и рассказала бы – никто ей не поверит. Лгать о похищении? Смешно! Сказать, что в самом деле сбежала из дома, не выдержав «семейного уюта»? Гнусно… В любом случае выйдет, что она, Шура, или лгунья, или сумасшедшая, или неблагодарная дрянь, заставившая родных сходить с ума столько времени и даже не подумавшая о том, что можно хоть весточку о себе подать! И будут эти недомолвки, косые взгляды, «разговоры по душам», и снова между ними поселится ложь, настороженное молчание, и от сплотившейся перед лицом трагедии семьи останутся одни обломки. Лешка уйдет из дома, он уже взрослый, отец снова запьет, братья совсем отобьются от рук, мать окончательно сдастся, а ее саму будут провожать понимающими взглядами: как же, знаем, где и зачем шляются девочки-подростки! И пойдут слухи, неправдоподобные, но от этого не менее гадкие, останется только сбежать по-настоящему!

Попросить, чтобы все обо всём забыли? Вряд ли выйдет, иначе бы Ерхайн наверняка упомянул о такой возможности. Да и… если родные забудут о том, что дочь исчезала куда-то, получится, что не было никаких потрясений, и всё пойдет по-старому… Куда ни кинь – всюду клин, вот уж верно.

Но как же хочется домой!

Ерхайн молчал, будто понимал… Да он действительно понимал, иначе не спросил бы Шуру, действительно ли она хочет вернуться. Даже странно – такая чуткость в таком мальчишке… Или это не он, а Вещь? Впрочем, какая теперь разница!

Большой летящер пронесся мимо окна, едва не задев стену кончиком крыла, взвился вверх, – от неожиданности Шура отшатнулась, едва не упала, запнувшись о край ковра.

Ерхайн терпеливо ждал ответа, неподвижный в своем кресле.

– Я не знаю… – произнесла Шура. – Можно, я не буду решать сейчас? Мне надо еще подумать…

Говоря это, она прекрасно знала, что кривит душой. Она уже знала, что выберет. Не было другого решении, просто не было, и всё! Но пока ничего не сказано вслух, как будто остается лазейка…

– Конечно. – Ерхайн повернул голову, взглянул на неё. – Я ведь сказал, время у тебя есть.

– Тогда я пойду.

Шура обошла его, направилась к двери.

– Что бы ты ни решила, – негромко окликнул он, – не стоит сидеть взаперти. Я не могу показать тебе замок и окрестности, но Дайхин или кто-нибудь другой сделает это с удовольствием.

– Не стоит, – твердо отказалась Шура.

– Ты опасаешься, что это может повлиять на твой выбор? – прищурился Ерхайн.

– Вряд ли, – честно ответила она. – Просто… не хочу никого видеть. Извини.

– Тебе не за что извиняться, – покачал он головой. – Но если ты передумаешь, скажи.

Кивнув, Шура выскользнула за дверь, перевела дыхание. Поджидавшая ее Эман, не дожидаясь просьбы, жестом пригласила следовать за собой, и Шура отправилась с нею, продолжая размышлять на ходу.

Странный он всё-таки, этот Ерхайн. А может, у них так положено? Может, надо проявлять гостеприимство даже по отношению к бывшим противникам, тем более, Шуре он кое-чем обязан! Но он и до того не вел себя враждебно…

Люди странные, – а люди ли они вообще? – обычаи странные, мир – вовсе свихнуться можно. Хотя, невольно усмехнулась Шура, наверно, здешние обитатели сказали бы то же самое и о ее родном мире! Как так – жить без магии? Ездить не верхом, а в железных коробках?..

– Лэа желает совершить прогулку? – нарушила молчание Эман.

– Нет, спасибо, – помотала головой Шура, и служанка умолкла.

23. Старые тайны

Может, глупо было сидеть в комнате, таращась в стену – от этого в голове новые мысли не заведутся! Но если смотреть в окно, то из него видно всё те же горы, всё те же облака, постоянно меняющие рисунок, – уж такие прихотливые ветры над долиной Нан Кванти! – парящих летящеров, и это так красиво, особенно на закате и на восходе, что никак не получается сосредоточиться.

И еще – то, что она никого не желала видеть, еще не означало, будто не кто не захочет увидеть её.

В первый раз пришла Нитмайя, выглядевшая странно и непривычно в длинном, до полу, голубом платье, простом, но очень красивом. Она будто помолодела, разгладились ранние морщинки в уголках глаз, и глаза стали ярче, чем были…

– Ты меня осудишь, верно? – спросила она, когда они разжали объятия.

– За что? – поразилась Шура.

– За то, что не довела дело до конца… – Нитмайя, тонкая, прямая, подошла к окну, отвернулась от Шуры. – За то, что не верна своей клятве… Я же обещала сделать всё для того, чтобы Избранный выполнил свою миссию!

– Но ты и сделала, – сказала Шура. – Ты всё сделала, что могла, а дальше от тебя ничего не зависело!

Она коротко пересказала Нитмайе, что случилось после того, как её увели. Выяснилось, что часть этого женщина уже знает.

– Вот как вышло, – невесело усмехнулась она. – Вот оно какое, наше бабье племя! Одна встретила человека, которого пятнадцать лет не видела, и голову потеряла. Вторая не дала врагу умереть…

– Да он не… – Шура осеклась. Когда она перестала считать Ерхайна врагом? И считала ли его им когда-нибудь?

– Я знаю, – кивнула Нитмайя, – Фаарин объяснил. Он много чего мне объяснил. И знамёна показал – я долго их не могла увидеть, а потом всё-таки рассмотрела. А он тут давно уже, он многое знает…

– Как он вообще сюда угодил? – полюбопытствовала Шура.

Оказалось, его увели люди Тол Керти, им понравилось, как юнец отбивался, и они хотели сделать его своим воином. Фаарин сбегал несколько раз, и лишь единожды – удачно. Только не добрался до дому, сбился с пути и вышел к Грозовым горам, прячась ото всех, как дикий зверь. Тогдашний хозяин Нан Кванти подоспел вовремя, чтобы не дать летящеру сожрать бедолагу, а тот в благодарность за спасение жизни – никчемной вроде бы, но дорогой, – вызвался служить ему. Мечтал сперва вернуться, отыскать Нитмайю-Маахин, но потом понял – на землях Светлых не станут слушать, что он не по своей воле остался у Тёмных, а к тому же не мог нарушить данного слова. Так и вышло, что это Нитмайя нашла его, а не он ее…