Хорошая война

Оглавление

Бык смутился, но Патер хлопнул его по плечу и обратился к Бартоломео.

— Лучше него никого не найдете!

— Вы хороший повар? — строго спросил монах.

— Пока никто не жаловался, — скромно ответил Бык.

— Хлеб печь умеете?

— Пшеничный, ржаной, с дрожжами, без дрожжей, 'мортероль' на молоке, 'температус' в золе, бисквитный двойной выпечки, сваренный в воде, на пивной пене, слоеный, сладкие крендельки, соленые крендельки…

Бартоломео жестом остановил перечисление. Последние несколько претендентов в повара на этот вопрос отвечали 'ну-у вроде' или 'да, немножко'.

— Достаточно. А как бы Вы стали варить бобы?

— Вымою в трех водах и поставлю вариться. Сниму пену, выловлю и выброшу всплывшие и прилипшие к котлу бобы. Когда оболочки бобов начнут раскрываться, сниму с огня и остужу в трех водах, — на одном дыхании выпалил Бык, остановился и спросил, — Бобы чем-нибудь сдобрить?

— Только не мясом, — ответил Бартоломео.

— Тогда я сдобрю бобы свиным салом и некоторое время еще потушу, потом добавлю другие овощи, которые перед этим тщательно вымыты и отварены в кипящей воде,. Сало нужно добавлять не в процессе варки овощей, а в самом конце. Бобы не следует солить, прежде чем они окончательно не сварятся, ибо в противном случае соль испарится.

Паломники сглотнули слюнки.

— Отчего же у вас нет повара? — спросил кто-то из группы.

— У нас никогда не было проблем с поварами, но на этот турнир собралось столько гостей и зрителей, что каждый, кто считает себя способным испечь хлеб или сварить бобы, нанимается за большие деньги готовить для рыцарей в турнирном лагере или для зевак в гостиницах.

Говоря это, Бартоломео внимательно смотрел на лицо Быка. Предпочтет ли этот человек пойти по стопам своих коллег, погнавшихся за деньгами, или останется поваром в обители? Но кандидат в повара и ухом не повел, по-видимому, деньги его не прельстили. Бартоломео оглядел толстяка внимательнее и заметил то, на что сразу не обратил внимания — борцовскую осанку, тяжелые ладони и толстые запястья, кинжал, выпиравший под паломнической накидкой, башмаки с разрезами по швейцарской моде. И два массивных перстня на руках, первый — золотой, тонкой работы венецианских ювелиров, с каким-то гербом, и второй — грубоватая потемневшая серебряная печатка со львом.

'Богатый швейцарец, бывалый наемник, мастер меча' - мысленно охарактеризовал нового повара Бартоломео. 'Владеет двумя-тремя мирными ремеслами, умеет читать и писать, может командовать несколькими десятками подчиненных' - предположил он с большой уверенностью. 'Идет в паломничество, ибо грешен. По-видимому, честен перед собой и перед Богом. Возможно, не прочь провести старость в монастыре', — уже с меньшей уверенностью. Вывод был 'Хорошо бы он остался у нас. Порядка стало бы больше'.

— Вас нам сам Бог послал. Я покажу Вас келарю, с завтрашнего дня сможете приступить к работе, — подвел итог Бартоломео.

Итак, паломники заночевали в Ферроне и почти все следующим утром отправились дальше. Бык попал на кухню. Патер взялся помогать живописцу, который работал над строящимся собором святого Павла. Маэстро Горгонзолу очень порадовал пожилой старательный подмастерье, выгодно отличавшийся от суетливых молодых послушников. Патер, не желая предаваться греху праздности, и не стараясь собирать с прихожан кучу денег, сам забивал гвозди у себя в церкви, чинил кровлю и обновлял роспись на стенах. Каспар же договорился, что заплатит за ночлег, а работать будет в городе. К полудню первого же дня он уже раскладывал на городской площади свой ящик и надрывал горло, собирая публику.

3. Сторона жениха, сторона невесты

Жил да был в маленькой комнатке с видом на внутренний двор простой парень из швейцарской глубинки Франц. Точнее, Франц-Непоседа, маленький такой, шустрый, от роду примерно двадцати лет. Отец его, швейцарский крестьянин, в военное время был пикинером, стоял обычно во втором ряду баталии, погиб в бою. Дед тоже был пикинером, стоял во втором ряду, погиб в бою, и прадед тоже.

Франц уже четыре года гордился своим почетным местом во втором ряду, пока год назад при штурме какого-то городка на задворках Священной Римской Империи не погибли почти все меченосцы, солдаты на двойном жаловании и командиры, то есть почти все, кто был старше двадцати пяти лет. Остались тогда от полноценной боевой единицы рожки да ножки, то есть больше тысячи голодных и злых молодых раздолбаев, привычных к оружию, но далеких от воинской дисциплины. Тогда-то Франц волей случая выбился в сержанты, а потом и на меченосца сдал экзамен. А через несколько месяцев, когда у нанимателя, его светлости графа Максимилиана де Круа, пропало желание участвовать в чужой войне, Франц получил предложение, от которого он не смог отказаться — возглавить гарнизон замка его светлости в составе сотни земляков-швейцарцев.

На сегодня у Франца-Непоседы было две главные проблемы. Точнее, у него было девяносто девять молодых здоровых проблем, которые сводились к двум. Вино и девки — вот что может привести к полной деградации любую иностранную армию, оказавшуюся во Франции. Даже если в этой армии всего сотня швейцарцев, и это никакой не оккупационный корпус, а всего-то гвардия нового графа де Круа.

Чем бы солдат ни занимался, лишь бы он… сильно устал. Франц изо всех сил старался не давать своим подчиненным расслабиться. Все спорные территории — межи, пруды, лужки, за которые крестьяне земель де Круа десятками лет вели тяжбы с соседями, стали поводом для войны. Война заключалась в том, чтобы поднять по тревоге гарнизон замка, быстрым маршем выйти к спорной территории и устроить маневры на глазах у соседей. Первые пару месяцев 'маневры' перерастали в мордобой и поножовщину, потом проблемы стали решаться мирным путем, потом соседи сразу отказывались от своих претензий. Браконьеры, ранее чувствовавшие себя в графских охотничьих угодьях как дома, тоже были поводом для боевых действий.