Любимая мартышка дома Тан

Оглавление

Я недолго решал эту загадку. «Господином» тут именовали, конечно, братца Аня — именно ему Меванча служила в качестве ночной ведьмы, и, насколько я понимал, с точки зрения Ань Лушаня оставалась на его службе и сейчас. Сообщать полководцу о своей отставке и предстоящем отъезде она, конечно же, не собиралась. Как не собиралась и ставить карлика в известность, что на самом деле я вовсе не «с ними».

Я взглянул на Меванчу; она все так же напряженно смотрела на меня. Я успокаивающе кивнул сначала ей, потом карлику, принимая его извинения.

Да, уважаемая Меванча, я должен быть тебе благодарен. Очень многое стало ясно. И информация оказалась действительно важной.

Значит, вы «торговали с врагом», уважаемый Мелек, представитель нашего дома в имперской столице. И торговали войлоком, конечно, чем же еще. Пусть даже вы знали, для чего нужен войлок, — так хотя бы на его продаже собирались заработать мы, а не кто-то иной.

Вот откуда на вашем складе оказалась та загадочная партия войлока. Ее ждал Ань Лушань. И кто же мог подумать, что премьер Ян Гочжун еще тогда, годы назад, боролся с полководцем настолько яростно, что подсылал убийц к его поставщикам, прерывая сделку на середине.

И теперь-то ясно, почему премьер или кто-то из его приближенных вписал мое имя — точнее, название моего торгового дома, — во главу списка для будущих арестов. Это Чжоу меня пока туда не вписал, но в канцелярии премьера имя Маниаха четко связывалось с Ань Лушанем.

Так, ну а почему же тогда «наш общий господин» — то есть тот же Ань Лушань, — сначала заказал тому же карлику мое убийство? А потом, как следовало из убежденного заявления карлика, «решил со мной спор»? Какой спор? Как решил?

Удивительная штука — человеческий ум. Решение, над которым я бился долгие месяцы, теперь пришло ко мне мгновенно.

Убитый Мелек не успел поставить Ань Лушаню товар, что было очевидно. А я, сменивший его, естественно, тоже не мог его полководцу поставить — потому что не имел понятия, для кого этот товар предназначался. Но Ань Лушань — то не знал, что мне неведомо, что делать с войлоком.

И что, это повод для убийства? Только в том случае, если…

Если деньги за войлок Мелек от Ань Лушаня уже получил. Вот тогда полководец имел все основания думать, что я, приехав в империю, решил забрать деньги и не доставлять товара. Все так просто. И подослал ко мне — все того же карлика, то есть лучшего из столичных убийц.

И тут я совершенно спокойно появляюсь в ставке перед его нетрезвыми глазами.

«Может, мне встать перед тобой на колени?» — спросил меня полководец при нашей ночной встрече. Это он так шутил. А потом, услышав, что я привез все-таки войлок, на глазах успокоился.

А дальше было кое-что еще. «А не многовато ли тебе будет денег? — захохотал, помнится, великан, увидев мою расписку от императорской казны. — Ну, теперь я понимаю, почему дом Маниаха богаче всех…»

Все правильно: дом Маниаха получил, как думал братец Ань, за один и тот же войлок деньги… два раза.

Что, конечно, может восхитить любого.

А значит… Если Мелек получил деньги от Ань Лушаня, хоть и не успел доставить товар, то это означало, что деньги где-то лежат. А мы об этом узнать не успели. Или — как это чаще бывает — кто-то знал, но полагал, что мне об этом известно. А потом эти знающие люди погрузились на верблюдов, и…

Деньги лежат у меня дома? Или на подворье? Хм. И ведь деньги немаленькие.

Я вновь сфокусировал взгляд на терпеливо ожидавшем моего ответа карлике и покивал. И произнес все приличествующие случаю слова. Получался вежливый разговор между своими, поскольку, видимо — со слов Меванчи, карлик считал меня верным приверженцем мятежника. Что неудивительно — после моего прошлогоднего к нему визита.

Я перевел взгляд на Меванчу. Какая умная женщина! В качестве доказательства нашего с ней союза она демонстративно отдавала мне последнюю страховку своей безопасности, свой запасной вариант: последнюю ниточку, связывавшую ее с Ань Лушанем. Ниточку, о которой мы и не догадывались: ведь она не бегала в цирк по ночным крышам сразу после получения очередной порции информации от нас. Она всего-навсего ездила туда раз в неделю на очередное выступление. Так просто!

И заодно она невольно уберегла этим братьев-карликов от ареста: вот если бы у меня на столе лежала записка со словом «цирк», то эта компания последовала бы за Ношфарном. Но мы и понятия не имели о цирке. А ведь как удобно: у кого может вызвать подозрение постоянно кочующая труппа, которая хорошо зарабатывает то в столице, то в пограничных округах, не избалованных развлечениями?

Зато теперь Меванча могла быть уверена: после такого знака доверия ко мне с ее стороны мы уже точно могли взять ее с собой в караван — и брать далее везде и всегда.

Глядя на нее, я произнес несколько общих вежливых слов. Ее глаза сказали мне, что мы поняли друг друга.

А дальше… дальше, когда я собирался уходить, кланявшийся карлик заявил нечто, чего я даже сразу не понял.

— Наш цирк трогается в путь прямо сейчас, так что, если вам нужно, я могу передать что-то нашему общему господину. Может, я увижу его сам, и наверняка увижу там вашего представителя.

Мне нечего было передавать Рокшану. И я уже покачал было головой, пока до меня не дошел смысл сказанного карликом.

Какого еще «моего представителя»?

Я даже начал было произносить эти слова вслух, и еле успел изменить их. Я спросил: «Которого представителя?»

— Ну, этот, немолодой, с длинными усами, — спокойно пояснил карлик. — Других ведь я не знаю.