Осознание

Оглавление

228

Часть третья. «Беспокойные души»

Посвящается Орловой Юлии, тоже прошедшей свое Осознание.

Ну, когда-то же уже надо было!

Помню, то холодное летнее утро и себя лежащую на хворосте в шалаше. Страшный холод. Словно не плюсовая температура, а значительно ниже нуля. Жуткая боль внизу живота. В паху. Жжение что аж до слез. Неудобная поза, от которой затекла рука. И тоже вся словно проткнутая иглами, она добавляла мне страданий. На хворост накинут брезент, но от этого не мягче. Всю ночь в бока ветки впивались. Не выспалась, замерзла, да еще голод мучил жестокий. В общем, не было ничего удивительного, что я проснулась окончательно с рассветом и, чтобы согреться, выползла из шалаша. Солнце только слегка грело кожу на лице и открытых плечах. Потирая руки все в мурашках от сырого рассветного воздуха, я чуть не плакала. Не считайте меня такой уж неженкой. Просто все на меня навалившееся сильно подорвало мои нервы. Помню, как накануне я подвернула ногу, спотыкнулась и, растянувшись на траве, просто заревела. Не от боли. К боли я уже начинала привыкать. Нет. Просто, потому что я одна, мне хотелось есть, очень болела голова, живот и даже чтобы подняться не было сил. И конечно, от тоски и бессилия что-либо изменить, я как дура валялась в траве и навзрыд плакала. Вся перемазалась, конечно. На коленях грязь-то потом отмылась, но зеленый сок покрас-травы въелся в кожу и, вообще, оттираться не хотел. Так и брела я зареванная с зелеными от травы коленками. Должно быть жалкое зрелище. Моя юбка до колена из плотной желтой ткани тоже испачкалась, конечно, но почему-то не испорченная одежда, а именно вот эти «метки» на коленях меня бесили все время.

Остановившись на ночь недалеко от разрушенной давным-давно деревни, найдя в одном из разваленных сараев кусок брезента, я смогла себе создать временное жилье. Разрезав с помощью найденного ножа брезент на две чести, мне и на подстилку хватило и чтобы поверх веток крышу прикрыть. Я не то чтобы очень хотела там и осесть, но двигаться дальше в поисках неизвестно чего, сил и воли уже не было. Накануне я ведь так и решила. Все, не пойду никуда больше. Если умирать, то лучше не сильно утруждаясь. Вот шалаш собрала. Думала, что смерть это так легко, уснула и не проснулась. И боль прошла, и голод. Ага, как бы не так. Проснувшись поутру, я мало того, что хотела есть и найти хоть какое-то тепло, так к своему удивлению даже жить захотела. До слез обиды захотелось жить. И это после всего мною-то пережитого. Но кушать было абсолютно нечего. Точнее вот мой покойный отец или даже брат, точно нашли бы, но я даже не знала, за что браться. Я попробовала пожевать траву, и даже смогла разжевать тщательно и проглотить противный безвкусный ком. Но поняла что это абсолютно безнадежно. Второй глоток этой гадости, я не смогла себя заставить сделать. Поглядев на старые развалины деревни, я решительно пошла к ним. Нет, за годы, что деревня вот так простояла под дождями, ветрами и солнцем, вряд ли что могло остаться в ней съестного. Но разве я тогда понимала это? Я просто так есть хотела, что голова отказывалась думать вообще, о чем-либо, кроме еды. Даже все горящее внутри не занимало так мои мысли как еда.

Обшарив несколько разваленных вибрацией домов и не найдя ничего что могло бы пойти в пищу я вышла на длинную улицу и увидела вдалеке уцелевший сруб колодца. Я по раннему детству помнила, что даже долго не забегая домой и не обедая, можно было просто попить и голод отступал на некоторое время. Я поковыляла страдая от ходьбы к колодцу, поправляя бретельку маечки, что все время скатывались с плеч. С трудом, добравшись до такого, как оказалось далекого сруба, я открыла люк и снова чуть не разревелась. Колодец был пуст. Сух. И не было там ни на глоток воды. Отпустив крышку и зажмурившись в ожидании громкого удара в тишине мертвой деревни, я повернулась и оглядела остатки домов. Странно очистившееся сознание подсказало мне: даже если годами тут никто ничего не сажал, то все равно… что-то съедобное в это время обязательно должно было прорости. Что-то от годами не убираемых стихийных урожаев.

Ступая по деревянному полотну опрокинутого забора, я вошла чей-то когда-то огород и осмотрелась. Травы было по пояс. В этих сорняках найти, что-либо казалось невозможным. Но я нашла. В конце огорода в тени небольшой горки росли самая настоящая земляника. Я набросилась на маленькие ягодки и пока не объела все в пределах видимости, не отрывалась. Когда же все мои поиски перестали давать результаты, я все так же оставалась голодной, хотя пригоршни три ягод точно съела. Я решительно пошла в буйную траву и стала меж нее искать хоть что-то, что не зачахло под оккупацией сорняками. Безнадежно. Если я и видела земляничные листочки, то ягод я не нашла ни одной. Разочарованная, и морщась от боли, я встала с корточек и поглядела вокруг. Увидела на соседнем участке уцелевшую невысокую яблоню и направилась к ней. Маленькие зеленые яблочки, горькие на вкус, тоже были мной безжалостно отправлены в желудок. Дизентерии я не боялась. Я просто о ней не думала. После мелких яблочек еще сильнее захотелось пить, хотя вроде они должны были утолить жажду хоть чуть-чуть. Сглатывая редкую слюну, я вернулась на длинную улицу и снова огляделась в поиске другого колодца. И я его увидела. Откуда-то нашлись силы даже побежать к нему, словно он мог исчезнуть как мираж.

Но он тоже был сух. Как и следующий. Видно давно уже под резонансным ударом что-то сместилось внизу в земле и отошли водоносные слои. Хотя странно ведь стоит яблонька, а ей, сколько воды нужно? Тут дождями не отделаешься.