Лейб-гвардии майор

Оглавление

Они без проблем пропустили меня к его высочеству. Очевидно, на мой счет имелись конкретные указания.

Я вошел в избу и поразился сюрреалистичности представшей картины. Немецкий принц лежал на деревянной лавке, свесив босые ноги, и слушал камердинера, читавшего вслух пухлый французский роман. Не каждый день увидишь такое. Обычно с особами королевской крови ассоциируется возведенная в абсолют роскошь, а тут по-нашему, по-простому: неструганая лавка, на ней босоногий парнишка в длинной рубахе. С потолка сыплются тараканы, за стеной хрюкают поросята, тяжело возится и вздыхает тучная корова. И пахнет отнюдь не фиалками.

Я доложился, с большим трудом скрывая улыбку.

Появление гостя обрадовало Антона Ульриха.

– Я начал думать, что вы обо мне забыли, барон.

– Служба, ваше высочество.

Чтеца отпустили, забегали лакеи. Раз – и тяжелая парчовая скатерть с золотыми блестками опустилась на стол. Два – и на ней появилась серебряная посуда: судки, кастрюльки, тарелки, бокалы, вилки, ложки. Три – лакеи расставили складные стульчики, застыли за ними каменными истуканами.

– Все готово, ваше высочество.

Принц взялся пальчиками за дольку засахаренного лимона, предложил мне присоединиться.

– Прошу вас на время забыть об условностях. Представьте себе походный ужин двух товарищей, которые, возможно, завтра будут сражаться спина к спине.

Ломаться я не стал и, хоть и с ощущением неловкости, плюхнулся на раскладной стульчик. Голландские умельцы ремесло знали, хрупкое на вид сооружение меня выдержало. Потом вспомнил, что забыл о подарке, привстал и вручил его принцу. Антону Ульриху перчатки понравились. Принц надел их, покрутил перед глазами и нашел подобающими.

Ужин лишь назывался походным, на самом деле повара приготовили массу разносолов, которые вполне могли удовлетворить даже взыскательного гурмана.

Хлопнула дверь, в горницу вошел посиневший Геймбург:

– На улице холод собачий!

– Наконец-то я тебя дождался, Геймбург, – обрадовался принц. – Садись с нами, да побыстрее. Предупреждаю, если не поторопишься, будешь довольствоваться остатками ужина.

– Всенепременно, ваше высочество. Вот только согреюсь. Боюсь, у меня пока зуб на зуб не попадает. Скорей бы лето!

Адъютант принца присел возле печки, вытянул озябшие руки к пылающим дровам.

– Выпей вина, дружище. Враз потеплеет, – взглянул на него принц.

Геймбург лихо выдул бокал вина, повеселев, заметил:

– Ваше высочество, прошу заранее простить мне плохие манеры. Я ужасно проголодался, готов в один присест слопать целого быка.

– Фриц приготовил замечательные колбаски. Они смогут заменить тебе быка, о котором шла речь?

– Если только будут в очень большом количестве. И я не шучу.

Ужин стремительно исчезал в трех молодых и прожорливых желудках. Символическим завершением пирушки стала раскупоренная бутыль венгерского.

– День прожит не зря, – заявил Геймбург. – В походной жизни есть свои приятные стороны.

– Намекаешь на твой резко возросший аппетит, подполковник? – пошутил принц. – В Петербурге ты обычно клевал еду понемногу, как птичка. Иногда мне казалось, будто ты питаешься одним святым духом.

Геймбург отложил ложку:

– Раз уж речь зашла о святом, не премину заметить, что мне в деревне попались две-три смазливые девичьи мордашки. Почему бы нам не свести с ними короткое знакомство?

– Не стоит, друг мой, – отозвался принц, но неугомонный Геймбург продолжил настойчиво уговаривать:

– Хорошо, ваше высочество. Я вас прекрасно понимаю. Вы, верно, считаете, что сельские создания не смогут доставить изысканное удовольствие. Тогда хочу заметить, что в двух верстах отсюда расположились маркитантки. Некоторые из них весьма недурны и будут покладисты, если развязать узелок кошелька. Что скажете, господа? Мы столько времени лишены женского общества. Клянусь, еще немного, и я начну заглядываться на все, что в юбках.

– Даже на шотландцев в килтах? – усмехнулся я.

Геймбург нахмурился. Ситуацию разрядил Антон Ульрих:

– Мой дорогой подполковник, побереги силы. Они еще пригодятся на войне.

– Не волнуйтесь, ваше высочество, я могу проявить себя с одинаковой доблестью что в дамском алькове, что на поле, выбранном Марсом для истинно мужского занятия, – самоуверенно объявил Геймбург.

– Лучше бы ты не бахвалился, подполковник, а занялся чем-то полезным. Готов послужить примером, – сказал принц.

Геймбург понюхал табак, громко чихнул на всю горницу. Уголки его губ лукаво приподнялись.

– Разве я поступаю иначе? Ваш пример всегда стоит у меня перед глазами.

– Ты обещал, что будешь помогать мне в учебе.

– Я так и поступаю.

– Неправда. Последний раз мы пытались заняться космографией. Ты улизнул под лживым предлогом. Не мотай головой, Геймбург, я проверил. Ты наврал мне с три короба. Но – Бог с ним, это было две недели назад, я давно простил твою ложь. Однако с той поры у тебя всегда находятся отговорки.

– Ваше высочество, что поделать, если у меня не лежит душа к наукам? Ну не создан я для них! – пожаловался Геймбург. – Зато, если вам понадобится моя шпага, вы всегда можете на нее рассчитывать.

– Ваше высочество, а вы что, даже в походе занимаетесь учебой? – удивился я.

– Я когда-то дал себе обещание, даже написал его на бумаге. И хотя мы в походе, все равно стараюсь не тратить время впустую. Единственное, в чем пришлось себя ограничить, – в изучении русского языка. Господин Тредиаковский, который обучал меня по два часа каждый день, находится слишком далеко, я не посчитал возможным взять его в этот поход.