Книга Джо

Оглавление

— Сейчас ты должен меня поцеловать.

— Мне требуется помощь. — Я звоню Оуэну, медленно двигаясь обратно к отцовскому дому, а сам все еще прокручиваю в памяти поцелуй Карли, вожу языком внутри губ и за щеками, стараясь впитать все остатки этого вкуса, как послевкусие от экзотического лакомства. Поразительно, как память сохранила это ощущение, как будто мы в последний раз целовались несколько дней назад, а не много-много лет. В тот миг, когда поцелуй окончился, мне очень хотелось начать новый, но я удержался, каким-то образом угадав, что теперь не время для ласк, что Карли сейчас нужна от меня осторожная отстраненность, хотя и не вполне ясно почему.

— Признание того, что тебе требуется помощь, — первый шаг на пути к выздоровлению, — весело отвечает по телефону Оуэн.

— Я серьезно, — говорю я, а затем рассказываю, что Уэйн переезжает ко мне в отцовский дом.

— Понятно. Какая помощь тебе нужна?

— Для начала сиделка и больничная кровать.

— Сделаем. Что еще?

Тут я понимаю, что и сам не представляю, что же еще нужно.

— Не знаю. Честно говоря, я никогда ни о ком не заботился.

— Вот и я тоже.

С минуту я обдумываю тот факт, что двое умных, успешных мужчин так беспомощны в вопросах милосердия.

— Ты думаешь, что мы с тобой два никчемных, эгоистичных придурка? — говорит Оуэн, и я невольно улыбаюсь.

— Да нет, — тихо отвечаю я.

— Я тоже нет. — Он прочищает горло. — Джо?

— Ну.

— Ты — хороший человек.

— Я — козел.

— И тем не менее.

— Слушай, как ты думаешь, у тебя найдется кому позвонить, чтобы разузнать, что еще мне может понадобиться?

— Мы же в Америке, — отвечает Оуэн. — Всегда найдется кому позвонить.

Глава 33

Вечером того же дня я барабаню по клавишам ноутбука и вдруг каким-то чудом вспоминаю, что меня сегодня ждут на ужин Брэд и Синди. По крайней мере, я предполагаю, что все еще ждут, хотя уверенности у меня нет. Может, ввиду нашей стычки с Синди в полиции приглашение уже аннулировано? В принципе, никто не звонил и не отменял встречи, но, может, это как раз один из тех очевидных случаев, когда словесное подтверждение не требуется? Трудно сказать. Если это так, то мое появление будет выглядеть странно, просто-таки неуместно. Но если я не явлюсь, а они меня будут ждать, я лишний раз подкреплю свою репутацию вздорного родственника, от которого не знаешь, чего ожидать, а ведь как раз это я пытаюсь изменить. В любом случае в списке того, что ненавидит Синди, я и так всегда занимал почетное первое место, и вряд ли я могу сильно усугубить это положение. А кроме того, там будет Джаред.

К черту все. Иду.

Дом Брэда и Синди, построенный в голландском колониальном стиле, находится примерно в полумиле от отцовского. Я стучусь, мне открывают Эмили и Дженни. Они одеты одинаково: в огромные футболки с эмблемой группы Backstreet Boys и черные легинсы; у одной из них на запястье сидит большая белая птица с хохолком, похожим по форме на человеческую ладонь.

— Привет, дядя Джо, — хором говорят близняшки, голоса у них различаются на какие-нибудь полтона, отчего становится немного страшновато, а тут еще эта непонятная птица! Девочка с птицей на руке — назовем ее Эмили — осторожно поворачивается, чтобы проводить меня внутрь, а Дженни кормит птицу с рук печеньем, и та выхватывает кусочки у нее из пальцев.

— Здравствуйте, девочки, — несколько официально произношу я, входя в дом. От того, что мне нужно обращаться сразу к двоим, я чувствую себя неуверенно, как будто выступаю перед каким-нибудь комитетом. У меня никакого опыта в общении с девочками-подростками, а эти две какие-то уж особенно всеведущие, как будто меня насквозь видят. Тот факт, что их двое, перевешивает мое возрастное преимущество, и им, похоже, это ясно.

— Кто это? — спрашиваю я, указывая на птицу.

— Красотуля, — говорит Эмили.

— Она какаду, — говорит Дженни.

— Она умеет разговаривать.

— Она может сказать «Как дела?».

— А еще «Ну, вот, опять!».

— Ух ты! Ну-ка, пусть скажет что-нибудь.

Близняшки качают головами и фыркают:

— Она не станет с тобой разговаривать.

— Она только с нами разговаривает.

— Ну, иногда еще с Джаредом.

— Да, он ее научил фразе «Привет, придурок!». — Они обе заливаются смехом и звучат как один человек.

Первое, что я вижу, проходя за девочками в дом, — это музейного типа гостиная, созданная исключительно в выставочных целях. Белый пушистый ковер, на который никогда не ступал ботинок, кушетки в викторианском стиле, явно не предназначенные для человеческого зада, и рояль, кабинетный «Стейнвей», отполированный до такой степени, что в него можно смотреться, как в зеркало. Вероятно, на нем никогда не играли, он служит исключительно подставкой для множества семейных фотографий в вычурных позолоченных и посеребренных рамах, аккуратно развернутых таким образом, чтобы на них можно было смотреть, не переступая порога. В этой комнате вся Синди: очень красивая и абсолютно неприступная. Есть что-то трагичное в том, с какой озлобленностью и маниакальностью Синди поддерживает идеальный порядок в этой комнате, пока ее собственная жизнь и брак, вырвавшись из-под контроля, несутся в тартарары.

С противоположной стороны обширного холла видна общая комната с поношенным бежевым ковром, выгоревшей на солнце кожаной мебелью, камином, креслом-качалкой и огромным плоским телевизором, на экране которого с самым серьезным видом в интерьерах современного ночного клуба извивается Дженнифер Лопес. Дженни и Эмили усаживаются на спинку дивана, подпевая клипу и продолжая возиться с птицей.