Я был на этой войне

• Предыдущая
• 54/151
• Следующая

54

— Пошли спать. День трудный будет.

— Да. Неизвестно, когда еще предстоит выспаться толком. Слава, а ты знаешь, ты паразит знатный.

— С какой это стати?

— Да со своими глупыми вопросами. Родина, не Родина. Государство, страна. Тьфу. Голова разламывается.

— Зато мне хорошо. Выговорился, и вроде лучше. Пусть другие мучаются.

— Вот и я говорю — паразит.

— Не мучай себя. Самокопание никому пользу не приносило. Пока забудь. Выйдем живыми — поговорим. В ближайшие дни нам некогда будет думать. Пусть рефлексы работают.

— Это правда, пусть нервная система поработает. Пацанов только жалко. Много их тут останется.

— «Навеки девятнадцатилетние», как у Бакланова.

— Хватит, опять завелся. Пошли спать.

Мы подошли к нашей машине, выбросили окурки и зашли внутрь. Пашка за время нашего отсутствия успел прибрать и уже лежал в постели.

— Ты сегодня не в карауле?

— Нет. Завтра моя очередь, и то днем.

— Шланг да и только. А кто мой сон оберегать будет?

— Ваш сон, сами и сторожите.

— Опять хамит. Надо будет тебя заставить копать окоп для стрельбы с коня стоя.

— Для стрельбы с коня стоя?

— Именно, а то уж больно языкастый стал.

— А высота коня?

— Три метра.

— Таких коней не бывает.

— Бывает. В Москве памятник Юрию Долгорукому видел? Вот для его коня и его самого и будешь копать, если еще хоть раз будешь дерзить. Понял, балбес?

— Понял, понял, — проворчал Пашка, отворачиваясь от нас. Он знал, что если нас «достать», то мы можем многое сотворить.

Мы в который раз сняли только ботинки, носки, ослабили ремни на брюках. Автомат у меня у подножия топчана, у Юрки — на гвозде над головой. Пару гранат в изголовье под матрас. Трофейный ПБ — под матрас на уровне бедер, патрон в патронник и на предохранитель. Теперь можно забыться в коротком сне. Жаль, что не удалось опьянеть. Юрка, гад, помешал. Завтра я ему напомню. Лампочка, освещающая наше помещение, висела у меня над постелью. Я выкрутил ее наполовину, все погрузилось в темноту. На прощание объявил:

— Отбой в войсках связи.

Закончился еще один долгий день очередной войны. Богу, Судьбе, Случаю было угодно, чтобы я остался жив. Помогите и дальше. Вся прожитая жизнь мало что значила, впереди был самоубийственный штурм Минутки. Господи, помоги! После этого мысленного обращения к Богу я уснул.

Глава 8

В семь часов прозвенел будильник. Ночь была спокойная. На нас никто не нападал. Спал сном младенца. Снов не было. Во рту, казалось, только что опорожнилась сотня-другая пионеров. В горле пересохло. Все-таки алкоголь подействовал на организм, жаль, что мозги остались ясными. Выпить бы сейчас рассольчику огуречного. Эх, мечты, мечты. Я встал, оделся. С Юркой вышли на улицу. Опять туман. Погода, значит, будет хорошая. Я несколько раз энергично взмахнул руками, кровь по венам и артериям побежала веселее. Умылись, перекурили. Пашка тем временем, встав немного раньше нас, приготовил завтрак.

— Что приготовил, сынок, своим отцам? — спросил Юра, когда мы вошли в кунг.

— Кофе, бутерброды с сыром и «братская могила» — килька в томатном соусе, чеснок, лук, — ответил Паша.

— Может, по стопочке опрокинем? — спросил Юра.

— Давай грамм по пятьдесят, — я был не против, хотя по утрам пил крайне редко.

— Водку, коньяк?

— Давай «конины», водка по утрам — это пошло.

— Пашка, доставай «конину». Предпочтительней французский, марочный, двадцатилетней выдержки, с юга Франции. У нас есть такой?

— Есть из Дагестана, сэр, — в тон Юре ответил Паша.

— Дерьмо, конечно. Но за неимением гербовой пишут на обычной бумаге. Придется давиться дагестанским, настоенным на клопах. Пашка, достанешь французского — все прощу. Можешь даже Родину продать. Я все прощу! — у Юрки было приподнятое настроение.

Пашка тем временем полез в ящик, где хранились продукты и выпивка, достал бутылку коньяка, открыл ее и разлил по стаканчикам. Только мы хотели выпить, как раздался стук в дверь, и она открылась. На пороге стоял наш сосед — замполит бригады Казарцев Серега. Он с порога начал в шутку орать:

— Вы, что, черти, охренели? С утра коньяк стаканами жрать. И этого малолетнего преступника спаивать! Подвинься! Ого, какую ты себе задницу отожрал. У подполковника и то меньше. Гонять тебя надо. А еще лучше — отправить в какой-нибудь батальон, там людей не хватает. Враз похудеешь, — Серега примостился рядом с Пашкой и взял у него стакан, понюхал.

— Во гады, пьют, а замполита не приглашают. Свинство это. Придется комбригу доложить, пьют штабные с утра. И, главное, что пьют — коньяк. А с меня еще вчера сигареты вымогали. Совести ни на грош.

— Будешь пить-то? Или ты хочешь нам настроение с утра пораньше испортить? — мне хотелось опрокинуть стакан, а замполит под руку трещал.

— Какой нюх у тебя, Серега! — Юрка не скрывал своего восхищения. — Не раньше, не позже, а только как налили, и нате вам.

— Он за дверью стоял, подслушивал, наверное.

— Пить будешь?

— А то! — Серега еще раз посмотрел в стакан, который забрал у Пашки. — Мал еще, алкоголик. За, что пьем, мужики?

— За удачу. Нам она всем понадобится в ближайшее время, — Юрка был серьезен.

— За удачу, так за удачу, — Серега тоже стал серьезен.

Выпили. Коньяка было налито у всех немного. Пашка остался без своей порции спиртного и поэтому с завистью смотрел на нас. Начали закусывать.

— Ночью было принято решение отправить часть руководства и штабных офицеров в батальоны, — сказал Серега, жуя бутерброд.

3

• Предыдущая
• 54/151
• Следующая