Лекарь. Ученик Авиценны

• Предыдущая
• 83/256
• Следующая

— А вот я бы не стал этим заниматься, — медленно проговорил Симон, — пока не выучил бы все, что только можно.

Роб посмотрел на него и ничего не сказал. Его неприятно поразило, что этот еврей сумел сразу же и совершенно ясно понять то, до чего он сам дошел так медленно и с таким трудом.

***

Ночью Роба грубо потряс за плечо Каллен.

— Поторопись, дружище, ради всего святого, — сказал шотландец. — Женщина кричала где-то недалеко.

— Мэри?

— Нет-нет. Идем!

Безлунная ночь была черна. Сразу за стоянкой евреев кто-то зажег смоляные факелы, и в их свете Роб увидел, что на земле лежит умирающий.

Это был Рейбо, бледный француз, ехавший в караване тремя местами позади Роба. Горло у него было перерезано от уха до уха, а рядом на земле поблескивала большая темная лужа — вытекшая из него жизнь.

— Он сегодня был нашим часовым, — сказал Симон.

Мэри Каллен успокаивала рыдающую женщину, дородную супругу Рейбо, с которой тот непрестанно ссорился. Роб нащупал скользкое разрезанное горло убитого, пальцы вмиг стали мокрыми. Снова послышались горькие причитания рыдающей жены, Рейбо напрягся на мгновение при этих звуках, потом вытянулся и застыл.

Еще через миг всех насторожил дробный стук копыт.

— Это конные разъезды, высланные Фриттой, — послышался тихий голос стоявшего в тени Меира.

Весь караван был уже на ногах, с оружием в руках, но вскоре высланные Фриттой всадники вернулись и сообщили, что никакой большой шайки разбойников поблизости нет. Убийцей мог оказаться вор-одиночка или же высланный разбойниками разведчик. В любом случае этот головорез уже улизнул.

Остаток ночи всем спалось плохо. Утром похоронили Гаспара Рейбо — на обочине старой римской дороги. Керл Фритта поспешно прочитал на немецком молитву за упокой души, после чего все отошли от могилы и стали беспокойно готовиться к продолжению путешествия. Евреи так уложили поклажу вьючных мулов, чтобы та не помешала перевести животных, если потребуется, в галоп. Роб заметил, что среди поклажи на каждом муле был узкий кожаный мешок, на вид очень тяжелый. Ему подумалось, что о содержимом этих мешков нетрудно догадаться. Симон не пришел в повозку, он ехал верхом подле Меира, готовый и к сражению, и к бегству — смотря по обстоятельствам.

На следующий день они прибыли в Нови-Сад, оживленный город на берегу Дуная. Там они узнали, что тремя днями раньше разбойники напали на семерых монахов-франков, направлявшихся в Святую землю, ограбили их, совершили с ними содомский грех и убили.

Следующие три дня путники держались так, словно на караван вот-вот нападут, но доехали вдоль широкой, искрящейся на солнце реки до самого Белграда без всяких происшествий. Там на рынке купили съестных припасов, среди прочего маленьких кислых красных слив, отменных на вкус, и зеленых маслин, которые Роб съел с большим удовольствием. Ужинал он в таверне, но поданное ему не понравилось: смесь разных сортов жирного мяса, мелко нарубленного и с привкусом прогорклого масла.

Еще в городе Нови-Сад довольно многие покинули караван, еще больше людей осталось в Белграде, зато присоединились и новые путники, так что Каллены, Роб и евреи значительно передвинулись вперед и больше уж не ехали в уязвимом хвосте каравана.

Вскоре после отъезда из Белграда караван оказался среди холмов, а затем среди гор, какие до тех пор им еще не встречались: крутые склоны усеяны валунами, напоминающими оскаленные зубы. На высоких местах резкий ветер заставил путников задуматься о зиме. Если выпадет снег, в этих горах и пропасть недолго.

Теперь Роб уже не мог ехать, отпустив вожжи. На подъемах приходилось легонько подхлестывать Лошадь, а на спусках придерживать. Когда руки заболели от напряжения, а дух стал слабеть, Роб подбадривал себя мыслями о том, что римляне перетащили через этот горный массив с высокими острыми вершинами свои торменты. Правда, у римлян были тысячи рабов, которых они не жалели, а у Роба — одна усталая кобылка, править которой требовалось с умением. По вечерам он, отупевший от усталости, добирался до стоянки евреев, и иногда удавалось получить что-то вроде урока. Но Симон больше не ехал с ним в повозке, а Робу в иные дни не удавалось выучить и десяти персидских слов.

28
Балканы

Вот когда керл Фритта показал себя в полном блеске! Впервые, за все время путешествия Роб восхищался им: мастер караванщик, казалось, успевал повсюду одновременно, помогал чинить повозки, подбадривал и уговаривал людей, как умелый погонщик подгоняет непонятливую скотину. На дороге то и дело встречались каменные завалы и осыпи. Первого октября потеряли полдня, пока мужчины каравана не разобрали внушительного размера валуны, загородившие путь. Нередки стали теперь и несчастные случаи — Роб за неделю «починил» сломанные руки двух спутников. Лошадь одного купца-норманна понесла, повозка перевернулась, придавив хозяина, и размозжила ему ногу. Пришлось везти его дальше на носилках между двумя лошадьми, пока не встретилась по пути крестьянская хижина, хозяева которой согласились ухаживать за раненым. Там его и оставили, и Роб лишь горячо надеялся, что крестьянин не прирежет больного гостя, чтобы завладеть его имуществом, едва скроется из виду караван.

— Мы уже вышли из мадьярских земель. Теперь мы в Болгарии, — однажды утром сообщил Меир.

Для Роба это мало что значило, ведь вокруг были все те же негостеприимные скалы, а на высоте ветер все так же безжалостно хлестал по лицу. По мере того как погода становилась все более суровой, путешественники облачились в разнообразные верхние одежды, скорее теплые, нежели красивые. Вскоре караван походил на сборище диковатого вида людей в пестрых толстых куртках и накидках.

• Предыдущая
• 83/256
• Следующая