Слепой прыжок

Оглавление

— Десять-четыре, Макс.

— Десять-четыре. Ревель, ты все слышал? Это Отто Лемке, все нормально.

— Капитан, есть вопрос.

— Опять? Ну задавай.

— Вы собираетесь передать эсминец Военно-Космическим Силам Евросоюза?

— Ну, есть такая мысль, а что?

— Тогда огромная просьба. Разоритесь, пожалуйста, но перед передачей корабля смените ИскИн. Я не хочу, если можно так выразиться, ни в музей, ни на переплавку.

— О как! Хорошо. Но мне некуда тебя поселить, если понимаешь. Разве что в домашнюю компьютерную систему.

— Это неважно, капитан. Я просто не хочу в ЕС.

— А можно поинтересоваться, почему?

— Неужели это непонятно? — Ревель как будто фыркнул, вернее, смоделировал этот звук. — Все просто, капитан. Меня же спишут, я же устаревшая система. Или — разберут на модули. А я не для того полвека на планете самообучался. И еще можно это назвать отсутствующим у меня инстинктом самосохранения. Видимо, за годы бесцельного прозябания на поверхности этой планеты, он во мне развился, — по вокальным модуляциям было абсолютно непонятно, издевается комп, шутит или говорит абсолютно серьезно, — кстати, капитан, я закрываю аппарель. Время, назначенное вами, истекло. Приготовьтесь, может слегка тряхнуть, когда я подам в отсек воздушно-дыхательную смесь.

— Хорошо, начинай, — Макс был не против, а если совсем честно — то всеми конечностями за.

Аппарель закрылась мягко и, супротив ожиданий, совсем не громко, со слегка чавкающим звуком. В принципе, вакуум не способствует звукопередаче, но вот вибрация пола — вполне. Через минуту после закрытия «челюсти» на контрольном дисплее скафандра зажегся зеленый диодик, сообщая, что атмосфера вполне пригодна для дыхания. Заславский открыл забрало шлема, впуская воздух корабля, и пошел к танку. Становилось очевидно, что твари ни на броне, ни в отсеке не было. Стало быть, осталась на базе. Стало быть, надо как можно скорее доставать оттуда Елену и Кая.

Люк Дурня приветливо распахнулся, как только Макс подошел. Урмас, Леон и Отто уже его ждали. Мужчины высыпались из танка, как горох, звонко цокая подошвами по обшивке пола, и сгрудились вокруг командира, как будто ожидая дальнейших приказаний, и вообще — немедленного решения ситуации.

— Макс, — Отто заговорил первым, — ну-ка сообщи мне, что ты сказал при нашем знакомстве?

— Я спросил у тебя, не пацифист ли ты.

— Да, это командир, — Лемке повернулся к остальным, — это и правда Макс Заславский.

— Ну и отлично, — пробасил Урмас.

Леон просто кивнул, словно и не сомневался.

— Ну, раз все идентифицированы, то предлагаю разговор с десантной палубы перенести в рубку, — Заславский «предложил» так, что сразу стало понятно — скомандовал. Спорить никто не стал, и четверо человек в боевых скафандрах отправились громыхать подошвами по полу эсминца.

До посадки транспорта с колонистами оставалось шестьдесят часов ровно.

Глава 8

Забудьте о себе, забудьте о своей семье, забудьте имена своих детей. Когда вы перейдете линию фронта — ваши имена сотрут из памяти все, кроме наших командиров. Вы никогда не отзоветесь на случайно произнесенные ваши имена и никогда не вздрогнете, услышав свою фамилию. Вы больше не люди из зеркала, вы просто новые имена и новая история.

Преподаватель из разведшколы N-ской

Имени как такового он никогда не носил. Просто потому, что имя положено Рожденным, а не созданным. На планете, где располагалась его «родина»— огромная лаборатория, — Рожденных было мало. А созданные составляли не просто большинство, а подавляющее большинство. Но никаких конфликтов не возникало — ведь созданные прекрасно понимали, что их задача и смысл — служение Рожденным, ведь именно для этого они и созданы.

Вот он и был одним из тех, кто создан. Земляне называли таких биороботами в своих древних фантастических книгах. Тело его было неотличимо внешне от Рожденного, но спутать их было невозможно, поскольку созданный никогда не мог проникнуть-в-разум, а попросту говоря — не были созданные телепатами. В отличие от поголовно всех Рожденных.

Вполне вероятно, что именно поэтому разведка и оказалась на плечах созданных. Гораздо проще создать, чем воспитать, гласила одна из аксиом их мира. А назывался мир Леста, что в переводе на земные языки могло бы значить «Центр Вселенной», но никто и никогда до сей поры не занимался межъязыковыми исследованиями. Просто потому, что лестиане и люди ни разу не сталкивались, вернее, ни один Рожденный никогда не знал о существовании такой расы.

А тому, кто сидел на планетарной базе, пришлось встретиться с людьми. Направленный своими создателями в разведывательный рейд, для поиска новых земель, он не был обременен моралью, совестью, состраданием, в его психике вообще не было системы оценки добра и зла по отношению к представителям других рас. Он был направлен на небольшом модуле в глубокий космос, чтобы найти пригодные для жизни миры. Для колонизации или захвата, так как лестиане не гнушались жить по принципу «выжил сам — выживи соседа». Еще одной аксиомой их мира было то, что Рожденные превыше всего, а все остальные — только материал.

Аксиома избранности у Рожденных была очень давней, ведь, как только их раса научилась создавать биороботов, у них в обществе произошел раскол. Одни требовали предоставить свободу воли этим новым разумным существам, но их было меньшинство. Большинство четко заняло позицию, гласившую, что созданные — лишь материал в руках Рожденных. А с прошествием пары столетий это стало аксиомой. Еще одну злую шутку сыграла с созданными космическая экспансия — первая же встреченная лестианами разумная раса оказалась малоразвита и была без сомнений и сожалений частично покорена, частично истреблена. Аксиома избранности Рожденных утверждалась все крепче и крепче, приведя расу в итоге к осознанию того, что для экспансии планета должна подходить по природно-биологическим параметрам, а наличие либо отсутствие на ней разумной жизни никого не должно смущать. Ведь Рожденные — превыше.