Начало начал

Оглавление

Наконец у входной двери она столкнулась с Никосом, который был во всем светлом и казался возбужденным, каким она еще никогда его не видела. Отпавшая необходимость в светских условностях и простая атмосфера родного дома сделали свое дело. Он словно помолодел на десять лет.

Первыми его словами были:

— Скоро в каждой комнате заработает кондиционер, для выживания это столь же необходимо, как еда и питье. Ты со мной согласна?

— Это зависит от того, как долго мне тут находиться, — отшутилась Трейси.

— Ты уже завтракала?

— Еще не успела. На кухне работают.

— Первое правило фермера — плотный завтрак. Не подкрепившись как следует с утра, ты будешь не способна продуктивно провести день. Поэтому ты сейчас же позавтракаешь, чем бог послал, потом мы поедем в город, где у нас будет второй завтрак, а после нам предстоит хождение по магазинам, поскольку у нас длинный список покупок.

Трейси послушно направилась в сторону кухни, но Никос остановил ее словами:

— Да, вот еще что... Подумай за едой, рассаду каких цветов ты бы хотела приобрести. Наш дворик должен быть цветущим, позаботься об этом, Трейси.

— Никос, часть этого дома, вероятно, принадлежит твоему брату?

— Принадлежала. На днях я выкупил его долю.

— Ты серьезно взялся за воплощение своей мечты.

— Такой я человек. Привык все делать быстро и на века.

— А сколько земли принадлежит тебе?

— Три акра, но всегда можно прикупить еще. Во времена моего отца эта земля обрабатывалась преимущественно вручную. Теперь же с этим адским трудом покончено. Я приобрету всю необходимую в хозяйстве технику и буду эффективно обрабатывать гораздо больший участок земли.

— А как твой брат отнесся к твоему решению выкупить его долю?

— С радостью. Он живет городской жизнью и не собирается ничего менять. Деньги его семье нужнее, чем земля и старина.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Собственная решимость окрыляла и воодушевляла Никоса. Казалось, он избавился от последнего сомнения, от малейшего предлога к отступлению, открыв накануне ночью Трейси свои намерения. Жажда новой жизни сквозила во всем. Он отказался от постоянной привычки подначивать на споры свою молодую спутницу, подрывать ее убежденность в собственной правоте. Он приступил к реализации своих намерений просто и всерьез.

Трейси была немного напугана. Ей казалось, что легкость, с которой он отсекает себя от прежней жизни окончательно и бесповоротно, неоправданна, она боялась, что однажды он одумается и пожалеет о своем решении. Но что она могла предложить ему? Только свою любовь и поддержку. Не будучи при этом уверенной, что станет ему кем-то большим, чем хорошей знакомой.

Они ехали в город. Трейси видела Каламбаку с высоты птичьего полета, когда они пролетали над уютными красными черепичными крышами городка вчера на вертолете. Когда же они достигли черты города на пикапе Никоса, то увидела белые стены домов и черноголовую ребятню, с криками и весенним задором носившуюся по узким и извилистым улочкам.

Центральная улица, на которой они вскоре оказались, поразила Трейси своим безыскусным провинциальным очарованием. Маленький отель, полупустые кафе с открытыми террасами, крохотные лавочки, предлагавшие все, от даров земли и моря до антиквариата и драгоценностей. Трейси отчетливо запомнила темную витрину одного из магазинчиков, в которой были выставлены старинные греческие иконы: нимбы святых покрывала патина, отчего изображения приобретали отпечаток особого величия и правдивости. Цвета же старинных красок, казалось, были взяты с пестрой палитры полей, холмов, рек, окружавших город, и небесных высей.

Никос припарковал машину в тесном пространстве между двумя другими магазинчиками. И сделал это настолько быстро и виртуозно, что Трейси, приоткрыв дверцу и покинув салон, изумленно воскликнула:

— Поразительно! Как ты сумел?..

— У меня не было выбора, — рассмеялся Никос.

И он был прав. Трейси оглянулась и увидела, что все обочины узкой улицы плотно уставлены автомобилями... Но сознание Трейси не долго занимало это обстоятельство, поскольку уже в следующую секунду она почувствовала руку Никоса на своей талии: он уверенно и твердо вел ее к одному из кафетериев. Жест его, спокойный и основательный, вызвал в ней ураган эмоций.

— Перекусим внутри, там, должно быть, прохладнее, — сказал Никос.

— Я... согласна, — запинаясь, произнесла она и кивнула.

Трейси, много узнавшую о своей привлекательности из уст поклонников, никогда прежде не смущали проявления симпатии, фривольные взгляды, интимные прикосновения. Она умела и любила флиртовать, отлично зная, где находится грань, которую не следует переступать девушке, не желающей ненужных осложнений. И, пожалуй, впервые в жизни она ощутила ту дрожь, о которой часто читала в книгах. Когда Никос был для нее божеством, снисхождение которого представлялось ей актом божественного великодушия, она просто принимала его доброту и внимание. Теперь, когда он заявил о своем, таком земном, намерении возделывать землю, подобно предкам, его прикосновения стали прикосновениями мужчины, который не может не знать, как они действуют на женщин. И от этого она смутилась.

— Откуда ты знаешь эту кофейню? — пытаясь овладеть собой, спросила Трейси.

— Прежде здесь была закусочная для фермеров, приезжающих в город для продажи или за покупками. Здесь, как в старые добрые времена, кормят настоящей мужской едой, а не этими смешными листиками салата и прочими низкокалорийными блюдами для кокеток.