Свидание вслепую

Оглавление

Хелен легла спать, и во сне ей привиделся ясный весенний день, живые, смеющиеся мама и папа, дождь из вишневых лепестков и ощущение счастья. А потом приснился Клайв. И они занимались любовью.

Во сне Хелен была и похожа, и не похожа на себя в жизни. Она не видела себя отчетливо и ясно, скорее, это были ее ощущения от себя самой.

Волна белокурых волос, небывало длинных и густых локонов укрывает ее, словно плащом. В темноте жемчужным блеском светится нагое тело.

Вокруг темно и как бы ничего нет, но разгоряченная кожа ясно ощущает что-то мягкое и теплое — не то летний луг, напоенный солнцем за день, не то необъятное любовное ложе, застеленное теплым мехом какого-то животного, не то мох в сосновом лесу…

Клайв лежит рядом с ней, его сильные руки обнимают ее, его тело прижимается к ее телу, и она ясно видит его лицо — такое любимое, красивое, смуглое лицо корсара, и горят на этом лице темные костры его глаз, а в них — любовь и страсть.

Руки мужчины скользят по телу женщины, ласкают, настаивают на чем-то, изучают, поглаживают, стискивают…

Губы слились с губами, дыхание стало учащенным — и единым, и вот уже кровь закипает в их жилах… И становится общей, как и биение сердец сливается в один ровный глухой гул.

Золотые искры вспыхивают под стиснутыми веками, на припухших, искусанных губах рождается счастливый стон — ее, его? Глаза у той Хелен, во сне, тоже закрыты, но лицо Клайва все равно видно отчетливо, словно этот образ впечатался навеки в ее мозг, ее сердце, ее душу.

У него большие, сильные, теплые руки, она отдается их ласкам с восторгом, упоением, она словно плывет в теплых волнах невидимого океана, и качка становится все сильнее, дыхание перехватывает, и вот уже сплетенные тела любовников возносятся на немыслимую и невидимую вышину, туда, к звездам, и небо распахивается навстречу океану, такое же невидимое и бездонное, но они точно знают, что это небо, потому что нет ни границ, ни тверди, ни времени, ни пространства…

Есть только жар, расплавляющий кости и плоть, есть пожар вместо крови, но этот огонь не обжигает, он врачует, и, словно сказочные фениксы, мужчина и женщина вновь возрождаются из этого пламени, счастливые, оглушенные, растерянные, невинные, как в первый день творения их мира, и то, что было единым, вновь разделяется, женщина чувствует руки мужчины, и мужчина обнимает тело женщины…

А потом они обрушиваются с этой немыслимой высоты, падают во тьму, туда, где свет, и свет этот вспыхивает под сжатыми веками немыслимой простотой Истины, но вспышка эта коротка — а может быть, длиннее вечности, но она гаснет, и тогда они снова принимаются искать ее, искать сосредоточенно и нежно, отчаянно и бережно, доверчиво и осторожно…

Волны невидимого океана выносят их на невидимый берег, и мягкая тьма ласково окутывает их покрывалом из нежности и надежды, и тогда они засыпают, не в силах больше бодрствовать, но и во сне не размыкая счастливых и усталых рук…

Хелен проснулась в слезах и с улыбкой на искусанных во сне губах. Тело у нее болело, словно она всю ночь занималась на велотренажере.

Утро несколько затянулось, потому что Хелен долго не могла прийти в себя после своего сновидения. Странно, она была уверена все это время, что любые воспоминания о Клайве принесут ей только невыносимую боль — потому она и гнала их от себя, — но этот сон даже и воспоминанием не назовешь, настолько он был реален, однако несчастной она себя не чувствовала. Признаться честно, она себя чувствовала так, словно в действительности провела с Клайвом ночь любви. Эротические сны ей раньше снились не часто, либо она их не запоминала, так что сегодняшний оказался сильным и приятным потрясением. Хелен долго стояла под теплым душем, так и этак вспоминая подробности, довела себя ими до полного изнеможения, потом решительно прикрутила горячую воду — и через пару секунд уже от души визжала под холодными струями.

Раскрасневшаяся и бодрая, девушка выскочила из ванной, голышом проскакала в спальню, выбрала самую старую футболку и спортивные трусики, натянула шерстяные носки и спортивные туфли, после чего отправилась на кухню за ведром и тряпками. Вслед за собственным преображением следовало заняться преображением родного дома.

10

Для начала она убрала собственную старую спальню. Больше всего возни было с толстым слоем пыли, покрывавшим все поверхности в комнате, но Хелен не сдавалась. На кровати она оставила только матрас, все простыни, одеяла, подушки, шторы с окон и старенький прикроватный коврик были сброшены с лестницы прямо в гостиную. Позже она развесит их во дворе, благо на улице настоящий, хоть и небольшой морозец.

Вычищенная и вымытая комнатка стала непривычно светлой и пустой. Окна Хелен протерла только изнутри, но и этого оказалось вполне достаточно, так как снаружи стекла успешно отмывали дожди. В Эшендене мало машин, и потому на окнах не скапливаются гарь и копоть.

Встав на пороге, Хелен окинула комнату взглядом. Никакой ностальгии она не испытывала. Здесь уже давно не осталось ни ее старых игрушек, ни школьных дневников, ни безделушек на письменном столе — всему этому пришел конец еще при Сюзанне. Хелен улыбнулась. Возможно, когда-нибудь, совсем в другой жизни здесь появится новый жилец. Тогда по голубым обоям вновь побегут неуклюжие плюшевые медвежата и желтые зайцы с заплаткой на правом ухе, на окне расцветут огоньки герани — плевать, что старомодно, зато весело — и на пол ляжет новый ковер, пушистый и уютный. Возможно, так будет. Не с Хелен — так с кем-то еще. Никогда не возвращайтесь в собственную детскую, если вам некого туда поселить.