Выжженный край

Оглавление

— Ничего, выживут! Судите сами, как мне тут остаться, ведь на меня пальцами будут показывать — вор!

— Тебя судили, ты свое получил. А жизнь тебе длинная предстоит, снова на ноги встанешь. Если хочешь знать мое мнение, ты не только за свою жену и малолетних детей в ответе — ты в ответе еще и за себя.

— Из партии выгнали, с работы тоже, чего уж теперь, ни перед кем я не в ответе…

— Ага, значит, только партийные и еще ответственные работники должны свою ответственность понимать? А простой человек, он что же, без совести прожить может? Подумай, что говоришь. Выходит, без партбилета и должности и человеком не надо быть?

Банг покраснел:

— Я такого не говорил!

— Если моего совета не послушаешь, то так в конце концов действительно последнюю совесть потеряешь. Повторяю, я пришел к тебе как друг, говорить такие вещи горько, но только опасаюсь я, что ты на скользкий путь станешь. Не нужно тебе никуда уезжать, одна беда от этого приключится. Люди у нас хорошие. Сколько ты с ними вместе перестрадал, вспомни! Неужто войну забыл?!

Как раз в этот момент во дворе раздались женские голоса, и в дом вошла Кук, а с ней несколько девушек, которые вместе с Бангом работали в волостном комитете.

— Говорят, ты еще вчера вернулся? — как ни в чем не бывало спросила Кук.

— Позавчера… Тошно мне, глаза бы ни на что не глядели, вот и валяюсь второй день подряд…

Банг спрыгнул с кровати и позвал дочь вскипятить чай.

— Ну что, — продолжал он, — и вы туда же, уговаривать меня пришли? Дядюшка Зи меня уж ругал, ругал!..

* * *

Линь и Оу встретились возле трактора. Был обеденный перерыв.

— Как тебе работается, малышка? — спросил Линь.

— Нормально, потом расскажу. Вот я тебе приготовила лекарства, на фельдшерском пункте дали, а кое-что ребята из К-1 добавили. Возьмешь с собой. Что тебе еще дать? Ах да, одежду…

— Да ты что, на фронт меня собираешь, что ли, или в заграничное путешествие? — расхохотался Линь. — Спасибо тебе, малышка. Все есть у меня, да и потом я ведь не один буду…

— Береги себя. Я так боюсь! Ну что за занятие ты себе выбрал!

— Пе бойся! Расскажи, как работается?

— Ой, несколько раз уже бросать собиралась!

— А что тебе приходится делать?

— Да все одно и то же. На подсобной работе, ужас как надоело!

— Но это же начало, потерпи! Я вижу, у тебя все руки поцарапаны, исколоты…

— Да ерунда, трудностями меня не испугаешь. И все же что бы ты сказал, откажись я поехать учиться?

— Ты не откажешься!

— Значит, не хочешь, чтоб мне стало легче?

— Так ты ведь у нас сама ни перед чем не спасуешь!

— А ты знаешь, когда мы сможем пожениться в таком случае? Когда я закончу учебу, а это будет не раньше, чем года через два. Трактористы так говорят: чтобы настоящим мастером дела стать, надо два года, не меньше, потратить!

— Но мы же с тобой еще совсем молодые! Эх, и замечательная будет у меня женушка! На тракторе, в красной косыночке, прямо как на плакате! А я стану мины из земли вынимать перед твоим трактором!

— Как? Ты и тогда намерен этим заниматься?!

— Так точно! Работа у меня такая! Знаешь, сколько еще в нашей земле мин? Пока всю не перерою, не остановлюсь!

Глава XXI

Малыш Тханг, санинструктор К-1, все последнее время — после достопамятного обеда «по-японски» вместе с Шинем в ресторанчике на одной из многолюдных улиц Хюэ — провел в самых глухих уголках джунглей.

Похоронные команды — согласно плану, разработанному в верхах и спущенному на исполнение в региональные войска, — действовали повсеместно, начав свою работу в горных районах, чтобы затем постепенно спуститься вниз, в долину.

Поиски и эксгумация останков погибших бойцов, перевозка останков сами по себе были достаточно тягостным и к тому же нелегким делом. Для этого необходимо было тщательно прочесать джунгли повсюду, где когда-то шли бои: все места схваток с врагом, все пути-дороги, по которым прокатилось антиамериканское Сопротивление. И однако, никак нельзя было не заняться этой работой сейчас, в дни наступившего мира, — настоятельно требовала этого память, глубочайшая благодарность людская к сынам своим, отдавшим жизнь за отчизну.

Похоронная команда насчитывала до ста человек — ею непосредственно руководил заместитель начальника политуправления округа — и разделялась на отдельные небольшие команды. Одним предстояло вернуться на места боев и опорных баз на западе провинции, другим — в джунгли, прочесав их от Виньлиня до Куангчи и Тхыатхиена, третьим — пройти длинный путь по обеим, восточной и западной, сторонам Чыонгшона. И командиры, и бойцы, отобранные в похоронную команду, сами были непосредственными участниками гремевших здесь некогда боев и хорошо знали местность, они же и хоронили тогда своих однополчан.

Группа, в которой был Малыш Тханг, за это время обследовала немало мест, скрупулезно и терпеливо ведя свой поиск, сверяясь с картами и со своей памятью, и находила оставленные захоронения: одни — рядом с некогда стоявшими здесь военно-полевыми госпиталями, другие — возле оборонных укреплений и ключевых позиций врага пли же неподалеку от наших старых баз снабжения. Они проследовали уже таким образом через Кхесань, Донгчи, 241-ю высоту, последним этапом были низинные джунгли Кокавы и Пещеры Упавшего Слона…

Прошел год мира, и нынче старые джунгли казались куда более дремучими, чем прежде, бойцов повсюду встречала плотная, неподвижная тишина. Война, что несколько десятилетий подряд нарушала покой этих мест, ушла, спустившись с гор в равнины и города. А здесь навсегда остались лишь те, кто отдал ей свои жизни. Не счесть, во сколько слоев листья лесные покрыли лицо земли, чтоб снова сегодня зеленели деревья, дышала свежестью, полнилась жизнью родная страна…