Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации. Наши лю

Оглавление

175

Натурные съемки продлились до 24 июня, после чего группа вернулась в Москву, чтобы продолжить работу в павильонах. Однако из-за невозможности быстро проявить пленку, пришлось в течение почти трех недель (до 10 июля) находиться в простое (декорацию все это время не разбирали). Затем в течение двух недель шли съемки. 25 июля начался полный монтаж фильма.

19 августа фильм был принят сценарно-редакционной коллегией объединения, 5 сентября — худсоветом. 7 сентября фильм был показан руководителям Госкино. Эти просмотры прибавили седых волос Леониду Гайдаю. По его же словам: "Первый раз меня долбанули в пятьдесят восьмом году, за "Жениха с того света". Так шарахнули, что я долго не мог очухаться. Хотел забросить этот проклятый комедийный жанр… Во второй раз ошпарили ровно через двадцать лет, за "Инкогнито из Петербурга". Тоже досталось на орехи! Все, что мне было особенно дорого, безжалостно вырезалось.

В первом варианте "Инкогнито" у меня было много по-современному острых сцен. Например, эпизод "Показуха", потом эпизод — дети встречают Хлестакова и торжественно преподносят ему цветы. И много других. Но все вычистили! Все сцены, которые я не механически переносил из пьесы, а творчески обогащал, осовременивал, полетели в корзину. А в заключение, на последней инстанции, уже сам председатель Госкино Ермаш попросил убрать знаменитые гоголевские слова: "На зеркало неча пенять, коли рожа крива".

Целый месяц Гайдай вносил поправки в картину, после чего 16 ноября состоялось заседание комиссии по присуждению фильму группы по оплате. На том заседании присутствовало 26 человек, голоса во время голосования распределились следующим образом: 18 человек за 1-ю группу, 8 — за 2-ю. Однако премьеры фильма в Доме кино (как это было со всеми предыдущими лентами Гайдая) не состоялось — не разрешили. Кстати, когда фильм был выпущен в прокат (начало 1978 года) отпечатали всего лишь 275 копий (для примера: предыдущий фильм Гайдая "Не может быть!" удостоился 1601 копии). Но провал картины в прокате (ее посетили всего 4 миллиона 600 тысяч зрителей — самый низкий показатель для Гайдая) объяснялся не маленьким количеством копий. Дело было в самой теме: на классику зрителя трудно заманить. Таким образом, 13-й фильм Леонида Гайдая принес ему сплошные разочарования. Условно говоря, именно с этой картины и начался закат "золотой эры" Леонида Гайдая.

Согласно бухгалтерским документам, "Инкогнито из Петербурга" принес его создателям следующие суммы:

Л. Гайдай — 5 469 рублей плюс 2 000 рублей за сценарий;

С. Мигицко — 1 560 рублей;

А. Папанов — 3 513 рублей;

Н. Мордюкова — 1 958 рублей;

О. Анохина — 743 рубля;

В. Носик — 1 790 рублей;

А. Кузнецов — 1 125 рублей;

В. Невинный — 1 910 рублей;

Л. Куравлев — 1 350 рублей;

О. Анофриев — 2 326 рублей;

Л. Харитонов — 2 160 рублей;

С. Филиппов — 2 239 рублей;

А. Ширвиндт — 1 081 рубль;

С. Чекан — 2 120 рублей;

М. Кокшенов — 1 080 рублей.

«Место встречи изменить нельзя». 1979 год

В массовом народном сознании нет легендарнее банды, чем «Черная кошка». Кто, к примеру, помнит сегодня о московской банде «попрыгунчиков» или о ленинградских «черных воронах», которые наводили страх на жителей этих городов своими деяниями и считались «крутыми» по меркам того времени. А вот память о «Черной кошке» живет. Однако не всякий сегодня знает, что, существуя на самом деле, эта банда ничего серьезного из себя не представляла, объединяя лишь мальчишек 12–14 лет. Уделом этих пацанов были одинокие табачные киоски да пара магазинов, куда они забирались под покровом темноты, предварительно взломав дверь. Уходя с места преступления, малолетние преступники рисовали на стене силуэт кошки, что вполне типично для подростков, начитавшихся приключенческих романов про пиратов и шпионов. Однако народная молва быстро разнесла весть о том, что в городе объявилась дерзкая банда, которую никак не может изловить доблестная милиция. Слухи о «Черной кошке», орудующей в Москве, были настолько широкими, что достигли многих городов тогдашнего СССР. В результате в этих местах тут же появились аналогичные группировки. Например, в Ленинграде в ноябре 1945 года 16-летний Шнейдерман собрал восьмерых сверстников и однокашников по ремесленному училищу и создал кодлу «Черная кошка». В уставе этой группировки было записано: «Кто откалывается во время работы от кодлы, должен быть сделан подчистую».

Специализацией этой банды были квартирные кражи, которых было совершено более пяти. Однако, не имея никаких связей с уголовной средой и действуя по-дилетански, эта банда вскоре попала в поле зрения отдела по борьбе с преступностью несовершеннолетних ленинградского угро и была полностью переловлена. Так же, как и ее московский прародитель.

Однако москвичам настолько запала в душу деятельность подростковой банды, что из вполне заурядной она вдруг превратилась в одну из легендарных. Даже именитые люди вспоминают о ней до сих пор. Вот, например, что рассказал о ней киноактер Александр Пороховщиков: «Один раз только я украл у матери золотые часы. Понес их в подвал дома, чтобы вступить в «Черную кошку». То, что в кино напридумывали, — это все ерунда. Какая-то жалкая воровская шайка изображена. На самом деле «Черная кошка» была солидная организация, в которую входили до- и послереволюционные медвежатники, белые офицеры, имевшие связи за кордоном. У них была униформа, чего в картине, кстати, нет. Они ходили в таких шикарных вельветовых шляпах, плащах, белых кашне и желтых перчатках. Замечательные штиблеты носили, тройку в полоску и обязательно фикса. Класс! Кошечек рисовали. Мне жутко нравились люди, которые состояли в контрах с существующей властью. А мне было 8 лет. Так вот — эти люди, которым я принес часики, взяли меня за ухо и привели к матери. Она накормила их борщом. Больше я в подвал не ходил».