|
Оценить:
|
Возьми меня замуж
3
— Возненавижу тебя? — Она была уже не Шерилин, а некая другая женщина, которая может дразнить мужчину и делать с ним все, что пожелает. Шер осталась лишь туманной фигурой, принадлежащей другому миру. — Возненавижу тебя? Как я смогла бы ненавидеть «Короля пяти холмов», самого О'Лира, великого О'Лира? Ах, Стивен! Знаешь, как это комично на взгляд американки? То, как ты считаешь себя обязанным покровительствовать бедной девушке только потому, что у нее случилось несчастье на территории твоего королевства! — она расхохоталась.
Он нахмурился. Она явно его разгневала, но ей было наплевать. Он высвободился из ее объятий, решительно отведя ее руки, и сказал:
— Я приготовлю чай.
Он вышел, но молодой женщине и на это было наплевать. Она могла говорить что угодно, делать что угодно. Она чувствовала себя всемогущей. Это замечательно: здешний ветер стал частью ее, и она обрела его силу. Надвигалась буря, и она тоже станет ее частью.
— Вот, девочка, выпей это.
Он приподнял ее за плечи и стал поить чаем. Пробуя, не горячо ли, сам отхлебнул несколько глотков.
Она опять ощущала его. Ее лицо касалось его груди. Он был разгорячен и напряжен — живая сталь, трепещущая и клокочущая. Разумеется, поскольку она была голой и он был с ней, она не могла быть просто американкой Шер. Она была ветром, землей, неудержимым огнем этой полной мистических сил страны.
Она слышала, как он бормочет что-то невнятное, и почувствовала, как он дрожит. Она дразняще провела по его груди языком.
— Шер, не надо. Дорогая…
Его голос судорожно прервался, и она услышала звук разбившейся чашки. Она обвила руками его шею, запустила пальцы в его волосы, притянула его к себе и поцеловала в губы. Он тихо застонал и приник к ней. Как замечательно было в его объятиях! Его рот накрыл ее губы. Ощущение было таким острым и приятным, что она чуть не заплакала. Его руки скользнули по ее груди, и она замерла и изогнулась, когда его большой палец погладил ее сосок, задохнулась, когда его рот осыпал горячими легкими поцелуями ее шею, потом обжег губами ее груди. Его рука скользнула к ее бедрам, животу, спустилась еще ниже…
Ей казалось, что места, к которым он прикасался, просто плавились. Он знал, где она ждала его прикосновений, и каждое из них было дерзновенным и уверенным. Она выкрикивала его имя, извивалась от всепожирающего желания. Покрывая его плечи поцелуями, она продолжала слышать, как за стенами неистовствует ветер, пробуждая в ней еще большую страсть.
Я ветер, думала она, а он — огонь, опаляющий и воспламеняющий меня. Он был сама мощь и напор. Как здешние скалы и ветер. Никогда еще она не испытывала такого любовного экстаза. Потом пришло сладкое изнеможение, притушившее волшебство, и она медленно погрузилась в глубокий сон.
Ей снился все тот же навязчивый кошмар. В мозгу вспыхивали фразы, произносимые голосом Джона.
«Явился жрец… Ему предназначалась дева… На следующий год она будет принесена в жертву. Когда соберут урожай, ей перережут глотку… знаешь, кровь…»
Он смеялся и поддразнивал ее. Джон, большой знаток древнеирландской истории. Но сейчас он не смеется.
Она видит мужа на скале. Его глаза открыты, они обвиняют, и его голос четко произносит лишь одно слово «кэйра».
Требовательно он шагает к ней. Потом внезапно оказывается, что это вовсе не Джон, а Стив. Мускулистый и холеный. Обнаженный. Крадущийся ей вслед. Она хочет бежать. Она в ужасе. Он уже вовсе не обнажен, а облачен в черную мантию и надевает сейчас маску. Маску рогатого быка…
Шерил проснулась с чудовищной головной болью, охваченная смятением. Она что-то помнила, но память ее была затуманена. Да, сначала она была в ванне, потом на руках Стива, когда он нес ее, затем…
Она судорожно глотнула, открыла глаза, увидела его темную голову на подушке. Лежа рядом, он все еще обнимал ее. Голый, мускулистый, он растянулся на ее постели и беззаботно спал.
Шер едва подавила крик. Что она наделала? Она что-то припоминала, но верить в это ей не хотелось.
Борясь с истерикой, она тихонько из-под руки Стивена оглядела комнату в поисках одежды. Она не стала одеваться здесь, а спустилась вниз и натянула на себя джинсы и свитер. Еще никогда в своей жизни она не испытывала такого стыда. Джон умер, а она предала его!
У нее вырвался стон. Она сжала в руке кельтский крест — ее талисман. Талисман Джона!
Будь проклята эта страна, где она стала предательницей, а он нашел свою смерть. Все утверждали, что это был несчастный случай, но ведь когда она склонилась над ним, он зачем-то прошептал загадочное слово, прежде чем умер. В ту же ночь была убита и та бедняжка… Здесь были сплошные тайны и прошлое, полное легенд. И здесь ей снились кошмарные сны! О рогатом боге-быке, о жрецах и кровавых жертвоприношениях на скалах.
И Стивен. Его запах еще сохраняло ее тело. Она переспала с ним в то время, как Джон… О боже! Ей надо немедленно уехать.
Шерил поспешила к шкафу в передней, где хранила теплые вещи. Она с трудом втиснулась в сапоги, плача и ругаясь, но в конце концов обулась. Накинув пальто, она схватила сумочку и ключи от взятой напрокат машины. Не желая, чтобы кто-либо разыскивал ее, наспех нацарапала записку: «Стивен, как ты и предлагал, я уезжаю домой и хочу забыть это место».
В дверях она даже не оглянулась. Вон из Ирландии! И подальше от этого Стивена О'Лира!
2
В то августовское утро Шерил сразу же следовало понять, что обстоятельства вступили в заговор против нее.
Она потягивала кофе в своей квартире в восточной части Парк-авеню, наблюдая в окно за играющими детьми. Она глядела на них довольно долго, не видя их на самом деле. Наконец она вернулась за кухонный стол и снова взялась за газету.
