Охота на скунса

Оглавление

– Нет, в город я не желаю, – серьезно ответил Антоний.

– Как же тебя благодарить? Магарыч не берешь…

– Пуд соли доставь, если сподручно будет…

– Так это я тебе сейчас. Нам теперь и торговлю разрешили. – Он вышел из каюты и громко распорядился:

– Снеси на берег соль, двадцать кэгэ, запишешь на мой счет.

Матрос пронес по сходням ящик с пачками соли, а за ним сошли и Антоний с Саввой.

Минут через пять судно, взбурлив под кормой воду, отошло от берега и пошло вниз по реке.

– Теперь мы с запасом! – радостно проговорил дед. – И греча есть, и овес, и аж растительное масло.

– А как называется река-то эта? – спросил вдруг Савва, встав в остолбенении.

– Так и называется, как звалась испокон веков, – Обь.

– Ага, – стал что-то соображать Савва. – Значит, я сейчас – на берегу Оби, в Сибири.

– Ну! – согласился Антоний. – Не в Америке, чай.

– Так это я что – тут всегда жил? Я твой родственник, что ли?

– Опять голову хочешь напрячь! Считай, что сродственник. А голову не напрягай, она у тебя должна быть свободной и легкой. А станешь напрягать – опять придется тебя выхаживать. Я и так больше месяца возле тебя просидел, все дела забросил, сколько дальних трав и кореньев не собрал! Хорошо, всегда есть запас.

Савва голову напрягать не стал и принялся перетаскивать грузы от берега к дому.

Осень в этих местах была короткой. Еще на днях грело солнце, а утром замерзшие тонким льдом лужи неожиданно присыпало снегом. В середине дня снег повалил гуще, а к вечеру кругом уже лежали сугробы.

– Так это что же, зима? – спросил Савва.

– Зима, милый, – согласился дед. «Если зима – значит, Новый год», – возникла неизвестно откуда мысль, и Савва спросил:

– А год-то сейчас какой?

– Год-то? – призадумался дед. – Подожди, сейчас посчитаю.

Он стал загибать пальцы, что-то нашептывая, но сбился, махнул рукой и проговорил:

– А на что это знать? Год как год, самый обыкновенный.

«А и в самом деле, чего это я спросил?» – удивился Савва.

Он так привык к существованию с дедом, среди тайги, рядом с рекой, словно здесь родился и жил всегда. Антоний обучал его самым простым вещам в лесной грамоте, и он схватывал все мгновенно. А иногда и обучать было не надо. Это уже пошло с первых дней. Например, он не знал, что существует топор, но как увидел его, так взялся и принялся колоть дрова. Не думал о существовании букв, но едва наткнулся на надпись сверху коробки, так сразу и прочитал.

Пока снег не выпал, они ходили на лесные дедовы плантации собирать коренья и травы. И значимость каждого растения он запоминал навсегда.

Несколько дней они добывали неводом рыбу, а потом солили ее.

Антоний перед этим уходил к реке один и просил у духов, а также у живой рыбы прощения.

Довольно часто к ним подходили лесные звери, старик каждого знал поименно и знакомил с Саввой.

– Уйду я, с ним будешь знаться, – внушал он и лосю, и белке.

И было похоже, что они его понимали. По крайней мере, не шарахались в сторону, если встречали Савву в тайге одного, и ели из его рук – кто корку хлеба, кто орех.

Иногда они затаивались в кустах, наблюдая за лесной жизнью.

– Другие собаку заводят, курей, корову, – объяснял дед, – только пустое это. Коли надо, я и лосиху могу подоить, а яйца не ем и тебе не советую – то живая жизнь, ее прерывать нельзя.

Савва научился у деда передавать энергию добра взглядом, жестом, прикосновением.

– В тебе это есть, ты только развей. Войди в душу зверя и успокой, приласкай ее. А встретится какой человек, то же сделай и ему. Человек – тот же зверь, только гордыни больше. Ты войди в его душу, он и смирится.

Савва старался, и что-то у него получалось.

Он не удивлялся своим неожиданным способностям, считал их как бы само собою разумеющимися. Опять же, и вода у них была в колодце такая, что от нее новые свойства еще больше усиливались.

– Тут ко мне из Москвы всякие люди прилетали, думали на этой воде санаторию строить, я им говорю: «Дело для здоровья полезное, только вместе с новой водой тем больным надо будет всю жизнь менять, иначе толку не будет».

– Так и что? Где те люди?

– Как Россия стала рушиться, так и это рухнуло. Ты да я – вот и все, кто эту водицу пьет. Потому и тайные силы у нас есть.

Сам того не ожидая, однажды Савва даже сдал экзамен.

В тот день он отправился на озеро километров за десять, чтобы пробить там прорубь. Озеро было неглубоким, зимой рыбе не хватало воздуха, и она задыхалась. Савва взял бур, кайло, надел широкие лыжи на чуни и пошел уже знакомым путем. Мороз был довольно крепкий, низкое солнце озаряло лес. Савва шел, весь погрузившись в радостность жизни. Этому тоже научил его дед – ощущать удовольствие от неба, земли и солнца не поверхностью сознания, а всем телом, душой впитывать мировую энергию.

Дойдя до, озера, он где растоптал, где разгреб ногами сугроб и в нескольких местах сначала пробурил, а потом расширил отверстия. Савва любил смотреть на это чудо: заморенные рыбины сами выпрыгивали на лед, чтобы глотнуть воздуха. Недолгое время они пружинисто извивались, а потом сразу твердели, замерзнув. В первый раз Савва собрал их и принес домой.

– Ну и спасатель, – сказал дед.

И Савва не понял, хвалит он его или осуждает.

– Гляди, что будет.

Антоний погрузил замерзших и, как считал Савва, совершенно мертвых жирных с черными спинами окуней в ведро с водой, и те через несколько мгновений уже виляли хвостами, а потом стали с силой биться о стены ведра, расплескав половину воды.

– Теперь чего делать с ними будем? Надо их назад в озеро отправлять, в реку нельзя – не та водица. Есть тоже нельзя, ты взял их обманом, без спросу. В другой раз кто тебе тут поверит? Надо было их сразу назад в прорубь спустить, тогда б от всей округи тебе шла доброта.