Красный кролик

Оглавление

115

«К какой категории относишься ты, Иван? — гадал Фоули. — Что заставляет тебя предать родину?» Русские — беззаветные патриоты своей страны. Стивен Декейтур, сказавший: «Это наша родина, хорошая она или плохая», как нельзя лучше выразил и их отношение к своей родине. Однако трагедия России состоит в том, что у нее такие плохие правители. Наверное, Россия — самое невезучее государство на земле. Сначала слишком огромное, чтобы им можно было управлять эффективно; затем оказавшееся в руках беспомощных Романовых; потом, когда даже цари не смогли сдержать жизненную силу народа, ввергнутое в кровавую мясорубку Первой мировой войны, понесшее такие страшные потери, что Владимиру Ильичу Ульянову (Ленину) удалось захватить власть в свои руки и установить политический режим, несший разорение себе самому; после этого израненная страна оказалась в руках Иосифа Сталина, самого кровожадного психопата со времен Калигулы. Подобные катаклизмы не могли не поколебать веру русского народа…

«Определенно, Фоули, твои мысли сегодня словно с цепи сорвались,» — сказал себе московский резидент. Еще полчаса. Он выйдет из здания посольства строго вовремя, сядет в метро, в расстегнутом болтающемся плаще, и будет ждать и смотреть. Но прежде надо будет заглянуть в туалет. В такие минуты мочевой пузырь Фоули возбуждался не меньше, чем его мысли.

На другом конце города Зайцев тоже не торопился. Ему удастся воспользоваться только одним бланком — выкидывать испорченный у всех на виду слишком опасно, на контейнер для уничтожения документов полагаться нельзя, так как его содержимое могут проверить, а о том, чтобы сжигать листок в пепельнице, нечего и думать. Поэтому Олег Иванович составил в уме текст записки, затем заново обдумал каждое слово, потом еще и еще и еще.

На это у него ушло больше часа; после чего у Зайцева едва хватило времени быстро написать записку, так, чтобы это никто не заметил, сложить листок бумаги и спрятать его в пачку сигарет.

Маленький Эдди вставил в видеомагнитофон кассету со своими любимыми мультфильмами «Роботы-мутанты». Устроившись на полу в гостиной, малыш уставился на экран телевизора, поглощенный происходящим. Мери Пат рассеянно следила за ним, и вдруг ее осенило:

«Вот кто я такая. Я трансформируюсь из легкомысленной блондинки в агента ЦРУ. И это получается у меня без запинки, на одном дыхании.» Эта мысль привела ее в восторг. Она поразит советского медведя язвой, будем надеяться, кровоточащей, которую нельзя будет залечить молоком и таблетками. «Еще через сорок минут Эд выяснит, действительно ли его новый русский друг собирается продолжать игру, и если это так, работать с ним придется мне. Я возьму его за руку, поведу за собой, вычерпаю из него всю информацию и переправлю ее в Лэнгли.»

Но что сможет дать этот русский? Что-нибудь сочное и вкусненькое? Он и вправду работает в центре связи, или же у него просто есть доступ к бланкам сообщений? Вероятно, в центральном управлении такого добра навалом… впрочем, все зависит от режимных мер. А они должны быть очень строгими. Лишь самым надежным можно доверить разруливать поток сообщений, проходящих через центральное управление КГБ…

Это и есть червяк, извивающийся на крючке, подумала Мери Пат, глядя на то, как на экране дизельный трактор превращается в двуногого робота. Надо будет на Рождество купить маленькому Эдди трансформируемую игрушку. Интересно, сможет ли он разобраться с ней без посторонней помощи?

Пора. Эд собирался выйти из здания посольства вовремя, что будет на руку его «хвосту», если таковой окажется. В этом случае сотрудник Второго главного управления обязательно обратит внимание на зеленый галстук и придет к выводу, что в этом нет ничего необычного — и вчерашний зеленый галстук вовсе не был каким-либо сигналом агенту, с которым работал Фоули. «Даже КГБ не может подозревать всех сотрудников посольства в том, что они шпионы,» — напомнил себе Фоули. Несмотря на эпидемию мании преследования, охватившую весь Советский Союз, правила игры были известны даже здесь, и знакомый Эда из «Нью-Йорк таймс», вероятно, уже растрезвонил всем своим русским друзьям, что новый пресс-атташе посольства настолько туп, что не смог даже работать хроникером в «Большом яблоке», где описывать работу полиции не сложнее, чем смотреть телевизор в выходные. Лучшее из возможных прикрытие для шпиона — казаться слишком глупым, и самый подходящий человек для того, чтобы создать Фоули такую репутацию, — это Энтони (ни в коем случае не просто Тони) Принс.

На улице уже веяло холодком приближающейся осени. У Фоули мелькнула мысль, действительно ли русские зимы такие суровые, как о них говорят. Если так, всегда можно будет одеться тепло. Лично Эд, наоборот, терпеть не мог жару, хотя он помнил, как играл на улицах в детскую разновидность бейсбола, а над пожарными гидрантами переливались радугой фонтанчики воды. Но юношеская беззаботность осталась в прошлом. Далеко-далеко позади, подумал московский резидент, спускаясь в метро. Он сверился с часами. Как и прежде, немыслимая точность метро сыграла ему на руку, и Эд сел в тот самый вагон того самого поезда.

«Вот он,» — подумал Зайцев, пробираясь по вагону. Его американский друг делал все в точности так же, как и раньше: читал газету, держась рукой за поручень над головой, в свободном, расстегнутом плаще… и через пару минут Олег Иванович уже стоял рядом с ним.

Периферийное зрение Фоули было обострено до предела. Вот он, нечеткий силуэт, одетый в точности так же, как всегда. «Ну, Иван, давай, показывай, что ты хочешь мне передать… Но только будь осторожен, мой мальчик, очень осторожен,» — мысленно обращался к русскому Эд, сознавая, что подобный способ контакта очень опасен и продолжать так дальше нельзя. Нет, надо будет устроить тайник где-нибудь в удобном месте. Но сначала нужно встретиться, и это, вероятно, можно будет поручить Мери Пат. У нее более подходящая внешность…