Современный Английский детектив

Оглавление

Чтобы ещё глубже прочувствовать прелесть моего окружения, я начал давать им в уме характеристики — так скряга перебирает свои богатства и каждый раз восхищается, будто видит их впервые.

Приятно быть среди молодёжи, среди друзей. Слева с сигаретой во рту, устремив на меня свой печальный, загадочный взгляд, сидела Эвис. Рядом с Эвис, у самой двери, расположился с бокалом виски в руке её кузен — Роджер Миллз, наш хозяин, преуспевающий врач. Уильям Гарнет занимал один все сиденье в дальнем углу, он, как все нервные люди, ёрзал на самом кончике, подперев подбородок руками; я мысленно сказал себе: недалёк тот день, когда Уильям затмит всех сидящих сейчас в этой каюте. На боковой койке вдали от двери, запустив руку в пышную шевелюру Филиппа Уэйда, томно откинулась к стене Тони Гилмор. Сам Филипп с полуприкрытыми веками был сейчас живым воплощением блаженной праздности. Затем мой взгляд остановился на Кристофере Тэренте, сидевшем напротив нас; его худое загорелое лицо было наполовину в тени, глубоко посаженные глаза пристально следили за руками Эвис.

Передо мной сидело шестеро милейших молодых людей, жизнь которых казалась мне безоблачной. Кроме Тони, которую в нашем обществе знал, насколько мне было известно, один лишь Филипп, мы все были давние друзья. Три года назад судьба свела нас на юге Италии; совместное пребывание на вилле сблизило нас, я лично очень дорожу этой дружбой и хочу верить, что остальные — тоже. Окинув всех взглядом, я удовлетворённо улыбнулся.

Эвис склонилась ко мне.

— Начинаешь благодушествовать, да, Иен? Мне польстило её внимание.

— Дорогая моя, — сказал я, — благодушие — это одна из разновидностей компенсации безвозвратно ушедшей юности. Мы все рады, что мы снова вместе, снова в кругу друзей. Но вы, молодёжь, почему-то считаете нужным скрывать свои чувства. А я доволен и не боюсь признаться в этом.

— Старость, должно быть, чудесная вещь, — откликнулась Эвис, и мне почудилось, что она вздохнула.

— У неё тоже есть свои недостатки, — ответил я, глядя на её полуоткрытый рот.

Роджер вынул из шкафа ещё бутылку виски и по очереди наполнил бокалы. Было время, когда меня покоробило бы, если бы я вдруг увидел девушку, подобную Эвио или Тони, с бокалом виски в руке, но мало-помалу я смирился и стал смотреть на это как на неизбежное зло нашего беспокойного века; кроме того, я не видел причин, почему бы им и не выпить, раз это доставляет удовольствие.

Уильям пригубил виски и, взглянув на меня, сказал:

— А ведь Иен ещё не слышал нашей новости. Он и не подозревает, что мы сегодня отмечаем важное событие.

— Какое событие? — спросил я и добавил: — Кроме нашей встречи?

— Кристофер получил уведомление, что он принят на должность управляющего всеми каучуковыми плантациями в Малайе, — ответил Уильям.

— Прекрасно! Я так рад за тебя, Кристофер, — сказал я. — Надеюсь, это сулит тебе не только почёт, но и деньги.

— О, он будет купаться в золоте! — ввернула Эвис.

— Давненько не слышал я такой радостной вести, — заметил я.

Я хорошо знал, что Кристофер жил исключительно на деньги, заработанные своим трудом, и поэтому известие о его успехе искренне обрадовало меня.

— Друзья мои, выпьем за Кристофера! — Я поднял бокал, и все выпили.

— Молодцы вы у меня! — произнёс Кристофер, его лицо, обычно такое суровое, стало вдруг по-мальчишески растроганным. — Но это ещё не решено окончательно, — сказал он, улыбаясь. — Моё каучуковое начальство замышляет устроить мне смотрины, чтобы убедиться, что я не стану выкидывать коленца, как только доберусь до власти.

Мы встретили его слова смехом и снова провозгласили:

— За Кристофера! Тут послышался жалобный голос Филиппа:

— А ни у кого нет желания выпить за то, что я тоже скоро устроюсь на тёпленькое местечко?

Эвис мягко заметила:

— Дорогой Филипп, если бы ты начал работать, ты бы поверг нас в смятение. Единственное, что непреложно в этом мире, — так это то, что ты ничего не делаешь, ровным счётом ничего.

Филипп комично выпятил грудь, изображая оскорблённое достоинство:

— Ты ещё дитя, Эвис, и ничего в жизни не смыслишь. К вашему сведению, Тони вполне серьёзно подумывает взять меня к себе в секретари.

Тони опустила руку ему на плечо и произнесла своим хрипловатым голосом:

— У него была бы одна-единственная обязанность — читать мою корреспонденцию.

Меня это озадачило. Я спросил:

— А почему вы хотите, чтобы он именно этим занимался?

— Чтобы возбудить его ревность, разумеется. — Её высокие брови дугами взметнулись ввысь. — Он типичный англичанин и не станет читать писем, если ему за это не заплатят. А так он обязан будет прочитывать их от корки до корки, и, я надеюсь, хоть это расшевелит его. Я даже готова сама сочинять эти любовные послания.

Она остановила свой взгляд на Филиппе, и я подозреваю, что только вмешательство Роджера помешало им поцеловаться у всех на виду. Роджер был мастер находить выход из любого щекотливого положения.

— Ну а теперь, дети мои, — заорал он во всю глотку, — всем спать по кроваткам. Я собираюсь ещё до завтрака отбыть в Горнинг.

— И завтракать будем только в Горнинге, — проворчал Филипп. — Значит, опять придётся вставать ни свет ни заря.

— С какой стати, скажи на милость, ты снимаешься с якоря до завтрака? — зевая, спросил Кристофер.

— А что это вы переполошились? Ведь это я поднимаюсь в восемь часов и управляюсь с яхтой без вашей помощи. А вы, лежебоки, валяйтесь себе ещё хоть целый час, — ответил Роджер, улыбнувшись.