Этюд для Фрейда

Оглавление

– Я специально приехал сюда, чтобы сообщить об этом, – взволнованно произнес Николай Гаврилович, – утром мы отправили сотрудников в компанию, где работал Скляренко, и они быстро нашли специалиста, который работает в службе безопасности строительной компании. Игорь Шофман. Он рассказал, что в прошлом году Скляренко лично привозил его домой и показывал ему камеры, попросив его придумать такие дистанционные управления, которые не отключали бы картинку, а только останавливали изображение. Шофман довольно быстро все сделал и передал два пульта своему руководителю. Он подтвердил, что Скляренко мог останавливать картинку на экране монитора, проходя незамеченным. Наши сотрудники пригласили Шофмана назавтра в прокуратуру.

– Правильно сделали, – кивнул следователь, – мы с ним поговорим. Тоже мне, специалист. Неужели он не понимает, что нельзя делать такие вещи. А как Скляренко обосновал свою просьбу?

– Никак. Он вызвал Шофмана и предложил ему сделать такой пульт. Оказывается, они делали нечто подобное в других домах, когда следовало отключить картинку по каким-либо причинам. Наши специалисты говорят, что технически это сделать совсем несложно.

– Теперь понятно, почему он выходил на пятнадцатом этаже, – напомнил Дронго, – ему нужно было спуститься вниз и отключить камеру на четырнадцатом. Затем он незаметно входил в квартиру. Возможно, тогда же вошел и его убийца. А уходя, убийца включил камеру.

– Тогда выходит, что они договорились. Убийца и жертва, – возразил Боголюбов. Ему было неприятно, что предположения этого «адвоката» оказались правильными. Он вообще не понимал, почему полковник Карелин разрешил остаться здесь этому типу. Но постороннего он воспринимал без особого напряжения. У него вообще был спокойный, ровный характер.

– Он не мог предположить, что его убьют, – задумчиво произнес Дронго, – я думаю, что это должен быть достаточно близкий погибшему человек. Я бы даже сказал, очень близкий.

– Мы проведем расследование, – напомнил Боголюбов.

– Может, послушаем нашего гостя, – предложил Карелин, показывая на Дронго, – он достаточно известный эксперт именно в этой области.

– Он не следователь, – возразил Боголюбов, – но я готов выслушать его версию. Хотя он мне ее уже озвучивал. Но как найти убийцу на основе умозрительных заключений господина адвоката?

—Я могу вам подсказать, кого именно следует искать, – сказал Дронго, – ведь теперь уже ясно, что камеры отключал сам Скляренко. Более того, пульт, позволяющий отключать эти камеры, тоже заказывал Скляренко. Он же спрятал свою машину в соседнем дворе и вышел на пятнадцатом этаже, чтобы спуститься вниз. Замотанный своими проблемами консьерж даже не понял, почему человек выходит не на своем этаже, проходит на лестницу и исчезает, словно растворяясь в воздухе. Ведь он должен появиться на четырнадцатом этаже. А на пленках этого нет. Консьерж привычно следит за тем, чтобы не было ничего необычного. А когда он видит обычную картинку, это его не волнует. И уж тем более не его дело анализировать, кто, куда и зачем идет.

– Очень интересно, – вежливо заметил Боголюбов, – ну и как это может помочь нам найти преступника?

– Зачем он это делал? – задал вопрос Дронго. – Казалось бы, глупо так себя вести. В собственном доме устраивать шпионские игры. Для чего?

– Если вы решили, что он был шпионом и работал на чужую разведку, я вам не поверю. Слишком экзотическая версия, – без тени улыбки вставил Боголюбов.

– Все гораздо проще, – продолжал Дронго, – ему необходимо было отключать камеру, чтобы появляться в квартире не одному. Чего он мог опасаться? Можно легко вычислить. Чтобы его не выдали дежурные охранники. Чтобы никто ничего не знал. Отсюда вывод. Он приходил не один. Он приводил сюда женщину, о присутствии которой никто не должен был знать. Особенно его супруга.

Карелин посмотрел на Боголюбова. Тот молчал. Долго молчал. Потом наконец произнес:

– Оригинальная версия. Возможно, вы правы. Во всяком случае, в ваших словах может быть рациональное зерно.

В дверь позвонили. Это пришла домработница, чтобы забрать свои вещи и помыть чашки. Она прошла на кухню. Дронго извинился и отправился следом за ней. Она как раз взяла чашки, когда он вошел.

– Положите чашки обратно, – попросил Дронго, – если вы разобьете вторую чашку, я буду считать себя виноватым.

– Что тебе нужно? – повернулась она к нему. У нее было широкое крестьянское лицо и небольшие узкие глаза.

– Сюда приходила женщина, – твердо произнес Дронго, глядя ей в глаза, – и вы знали об этом. Ничего не отвечайте. Только кивните. Да или нет.

– Ничего я тебе не скажу, – оборвала она его, – уходи отсюда.

—Только кивните. Я даю слово, что ничего не скажу хозяйке.

– Ну знала. Иногда волосы находила женские. Или в ванной беспорядок какой. Но это не мое дело. И не нужно тебе о таких вещах узнавать. Мужчины иногда себе лишнее позволяют – из-за этого бабам плакать не стоит. Мужики – все кобели известные... Чего уж там говорить.

– Вы знали, кто именно сюда приходит?

– Разные были. Иногда месяцами никого не было. А иногда были. Но я никого не видела. Он ведь знал, по каким дням я прихожу. И вообще я никогда мужиков не осуждаю. Сучка не захочет – кобель не вскочит, известное дело... Всегда баба виновата.

– Спасибо, – он повернулся и вышел в гостиную, где уже разговаривали Карелин и Боголюбов.

– Мы хотим предложить вам отправиться с нами, – сообщил Карелин, – я попросил следователя разрешить вам как адвокату просмотреть вместе с нами все пленки. Возможно, мы что-то увидим. Или вы нам подскажете. Ведь убийцу мы так и не обнаружили. А если убийца была женщина, то мы должны были ее увидеть. В гараже камера была включена. И на этаже включена. Но как она могла включить камерк и уйти незамеченной? Это невозможно.