Жернова судьбы

Оглавление

В ответ Грег только усмехнулся. Это был короткий, сухой смешок, без сочувствия или сострадания.

— Бетти, не глупи! Конечно же, мне небезразлично, что с тобой, что тебя волнует. Я все время думаю о тебе.

— Это тебе только кажется, — упрямо возразила она. — Разве ты думаешь о чем-то еще, кроме работы, даже когда ты дома. Тебе ведь до остального и дела нет.

— Но это еще не значит, что я не могу думать и о тебе и о работе одновременно.

— Пусть даже так, но ведь ты понятия не имеешь, чем я живу. Для тебя существуют только твои проблемы, твои дела. Ты в упор не замечаешь моих интересов, мои планы для тебя не существуют.

— Ну, дорогая, мне почему-то показалось, что ты первая предпочла держать их от меня втайне, — напомнил Грег, и его голос снова приобрел металлические нотки. — Тебе ведь прекрасно известно, где твой муж и чем занимается. Ты в любой момент можешь позвонить мне и поговорить — если, конечно, тебе самой это нужно. Поверь, я в любую минуту готов дать тебе полный отчет о том, чем занят. Ты же предпочитаешь держать меня в неведении, а если и говоришь, то неправду.

— Я собиралась тебе все рассказать, — промямлила Элизабет, понимая, что в этом он прав. Нет, она намеревалась это сделать еще с самого начала. Другое дело, что всякий раз ее охватывали сомнения, подходящий ли для этого момент или лучше подождать. И с каждым новым разом признаваться становилось все труднее. Она откладывала разговор на потом, в душе подозревая, что этого «потом» попросту не будет. А в один прекрасный день оказалось, что вообще уже поздно и бессмысленно что-либо говорить.

Элизабет вздохнула и машинально потерла ладонями лицо.

— Я ничего от тебя не скрывала. Вернее, не хотела скрывать. — Она судорожно пыталась найти убедительное объяснение. — Просто сначала я не говорила тебе всего, потому что мне казалось, ты поднимешь меня на смех или разозлишься. Начнешь обвинять в том, что я все делаю не так, как надо. Что возьмешься меня учить, кинешься исправлять мои ошибки, полезешь с советами…

— Можно подумать, ты не проделывала того же самого со мной.

Элизабет тотчас вспомнила, как они с пеной у рта спорили раньше, и слегка покраснела.

— Как же, помню. Наверно, это сидело у тебя в печенках?

— Ну, куда хуже стало, когда ты перестала меня поучать, когда перестала приезжать ко мне на работу, потому что сидеть дома, видите ли, тебе нравилось больше. Возможно, в этом главная твоя ошибка.

— Не знаю, — пожала плечами Элизабет. — В какой-то момент мне действительно показалось, что мое место дома. Но тогда мы оба были уверены, что у нас в скором будущем появится ребенок. По крайней мере, ты очень даже на это рассчитывал. Ведь так обычно после свадьбы и бывает. Почему мы должны были стать исключением? Только с нами почему-то этого не произошло, и вот теперь я не уверена, как относиться к данному печальному факту. Может, наоборот, нам крупно повезло, что у нас нет детей.

— Ты больше не мечтаешь о ребенке?

В его голосе слышалась осторожность, боязнь сказать нечто такое, что навсегда испортит отношения между ними. Казалось, Грег отлично понимал, что ступил на зыбкую почву, и теперь опасался сделать даже один ложный шаг. Но вопрос тем не менее был задан, и на него надо было отвечать. Кстати, Элизабет и сама не раз спрашивала себя о том же, причем буквально несколько дней назад, но решила, что ей не стоит изводить себя никчемными терзаниями. Однако растерянность осталась. Ответа на столь важный вопрос не было.

Элизабет покачала головой.

— Не знаю. Я так долго размышляла над этим, что совсем запуталась. Честно тебе говорю, не знаю. Понимаю, что это звучит глупо, но так оно и есть.

— То есть за деревьями не видишь леса? Кстати, это вовсе не глупо. Хотя и не объясняет, почему ты не рассказала мне о своем увлечении или почему решила бросить меня. Особенно важно последнее. Почему ты убежала из дома, ничего мне не сказав, ничего предварительно не обсудив, словно я тебе чужой человек. Или ты не считаешь, что после нескольких лет супружества я имею право знать, где моя жена и чем она занимается.

В голосе его звучал нескрываемый упрек. Элизабет это только разозлило, хотя она и понимала, что, в общем-то, справедливость в данном случае на стороне Грега.

— Дело не в правах, — тихо возразила она. — Просто я не была готова к такого рода разговору, не знала с чего начать. Я вообще подчас плохо понимаю, что со мной происходит. Мне все это трудно тебе объяснить. Сначала надо во всем разобраться самой. Если у меня получится, нам, двоим, станет только лучше. А пока я могу сказать лишь одно — я сожалею, что так получилось.

Сказала и почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Чтобы не разреветься, Элизабет взяла кружку, обхватила ее дрожащими пальцами и прижала к груди, отгородившись, словно щитом, от Грега и остального мира.

Он ничего не ответил, лишь продолжал в упор смотреть на нее. Элизабет казалось, будто он буравит ее взглядом, пытаясь отыскать в ее душе правдивые ответы на все свои вопросы. Ответы, которые она при всем желании не смогла бы ему дать. Да и не только ему, но и себе самой тоже.

Завывания ветра за окном не прекращались, но в какой-то момент к ним присоединился приглушенный треск.

— Мне показалось, что я услышал какой-то странный звук, — насторожился Грег. — Похоже на урчание трактора. — Он встал, поставил кружку на каминную полку и подошел к окну. Постоял какое-то время, глядя в темноту. — Нет, ничего не вижу. Какое окно здесь у тебя выходит в сторону дороги?