Завещание ворона

• Предыдущая
• 102/109
• Следующая

Один из них особенно привлекал внимание. От него исходила какая-то особая энергия. Невысокого роста, с голым бритым черепом, похожий на монгольского витязя времен Чингисхана...

Когда джентльмены подошли к группе встречающих, среди которых Павел отметил и главного администратора, их взгляды — взгляды Павла и Чингисхана — скрестились.

«Так вот он какой, новый босс, — отчего-то подумалось Павлу. — Это вам не Шеров доморощенный, это всерьез... Бр-р!»

Павел отвернулся.

* * *

В домике по адресу Би-найн на Секонд-драйв Павел нашел все, в чем мог нуждаться человек, привыкший к комфорту.

На нижнем этаже расположились довольно просторная гостиная с мягкой мебелью, стереосистемой и домашним кинотеатром, небольшая кухня столовая и кабинет. А на втором этаже, куда из гостиной вела крутая деревянная лестница, были ванная комната, спаленка и открытая веранда с видом на розарий...

В холодильнике Павел обнаружил неплохой ассортимент бутылочного немецкого пива и французских сыров. Были и бри, и любимый камамбер марки «каприз де Дье»...

Павел не удержался от искушения и отщипнул кусочек, тут же отправляя его в рот.

Он принял душ и, растираясь полотенцем, вышел на открытую веранду. Он стоял в одних трусах и любовался желтыми розами. Они были удивительно кстати здесь в этой жаре! Именно yellow roses of Texas, а не иные, красные или чайные! Он растирал влажную грудь и любовался цветами, как вдруг перехватил на себе взгляд.

С противоположной стороны дороги, с крыльца домика Си-найн по их Секонд драйв, ему махала симпатичная худенькая девушка.

Она, по-видимому, только вернулась с пробежки...

— Хай, — крикнула девушка.

— Хай, — ответил Павел и тоже улыбнулся.

Глава двадцатая
Бог, в любовь пресуществленный?
(ноябрь 1995, Занаду)

К полудню следующего дня проглянуло солнце и неуместно радостно заиграло в оконных витражах дома. Обогнув черную сухую чашу бездействующего фонтана, женщина и мальчик, одетые во все черное, вышли на аллею и двинулись в глубь парка. Доносившиеся откуда то сбоку мелодичные звуки сначала сбили с шага, потом заставили оглянуться, наконец, повернуть направо. Там, на ничейном пространстве, где заканчивался регулярный сад и еще не начинался английский парк, столь искусно имитирующий дикую природу, на широком газоне, где, помнится, так славно резвились в серсо и бадминтон, возвышался громадный полосатый шатер шапито. Оттуда то и доносилась музыка. По мере приближения Таня начала различать инструменты — флейта, скрипка или две, виолончель. Исполнялось что-то ненавязчиво классическое, легонькое, если не сказать — легкомысленное.

Прямо не похороны, а приватное представление для друзей. Старый греховодник и здесь остался верен себе. Покосившись на мальчика, леди Морвен стерла с лица невольно набежавшую улыбку — и заметила, как Ро поспешил сделать то же самое. Даже сердце защемило от внезапно нахлынувшей нежности. Мы с тобой одной крови, малыш...

Они миновали последнюю полоску опилочной мульчи, сквозь которую несвоевременно проклюнулся нежно-зеленый росточек, перешли каменный мостик, перекинутый через пока еще сухой ров, не задержались возле длинного стола под белоснежной и практичной пластиковой скатертью. В торцах стола стояли одинаковые сервировочные тележки, посередине красовалась громадная серебряная чаша для пунша, возле которой хлопотали двое лакеев в белых передниках поверх малиновых ливрей с золотым галуном. Третий, без передника, молча поклонился и приподнял полог, открывая вход в шатер.

Разноцветная гирлянда китайских фонариков, протянутая по окружности брезентового купола, светила в четверть силы, поэтому в первые мгновения, пока глаза привыкали к полумраку, леди Морвен не столько разглядела, сколько энергетически ощутила присутствие большого числа молчаливо стоящих людей. Первыми обрели отчетливость силуэты музыкантов, стоящих на возвышении в центре. Она оказалась права — флейта, виолончель, две скрипки, концертные фраки, Моцарт... Вид на то, что размещалось ниже музыкантов, перекрывала высокая плечистая мужская фигура. Леди Морвен сделала полшага в сторону.

Возвышение, на котором стояли музыканты, оказалось плоской вершиной небольшого грота. Резные воротца грота были плотно прикрыты, а перед ними на странном, отливающим металлом помосте стоял роскошный гроб красного дерева с блистающей медной отдел кой. А в гробу, на белом атласном ложе, покоился строитель и хозяин Занаду.

Макс Рабе, непревзойденный Мастер Иллюзии, принимал гостей лежа, затаив улыбку, в густой белой бороде и сложив на груди узловатые, побитые старческой «гречкой» гениальные руки.

У гроба стояли, одна за другой, две обитые красным бархатом скамеечки. На ближней к покойному восседала незнакомая Тане дородная пожилая дама в платье, хоть и траурном по цвету, но пышном и декольтированном несообразно обстоятельствам. Черные, вьющиеся волосы были совсем по-русски подвязаны черным платком. Сидящий с ней рядом Нил Баренцев был одет не более адекватно — в какую-то бархатную толстовку, еще хорошо, что черную. Лиц Таня не разглядела: женщина рыдала, закрывшись кружевным платочком, Нил, отвернувшись, что-то шептал ей на ухо, так что Тане видны были лишь ухо и краешек скулы. На второй скамейке разместились трое — посередине бородатый мужчина лет шестидесяти, чей облик показался Тане смутно знакомым, и две тоже немолодых, но благородно красивых женщины по бокам. Одна из них подняла голову и, увидев Таню, изогнула в подобии улыбки молодые, чувственные губы, и кивнула. Таня мгновенно узнала ее — да и кто не узнал бы кавалерственную даму Роз Сьюэлл, лучшую, по единодушному мнению как критиков, так и публики, леди Макбет и Екатерину Великую британских подмостков. Немного удивленная присутствием здесь великой актрисы, знакомством с которой старый Макс не похвалялся ни разу, Таня сжала руку Нилушки и двинулась к скамейке. Но тут на нее обернулась вторая женщина, и удивление перешло в полнейшее, парализующее изумление. На нее доброжелательно взирала вторая Роз Сьюэлл, ничем, кроме покроя плеч, не отличающаяся от первой.

• Предыдущая
• 102/109
• Следующая