Бандит

Оглавление

Сейчас кооператор не походил на того скромного молодого парня в джинсах и пестрой рубашке, которого Пономарев видел в коридоре больницы. Во-первых, он был в каком-то добротном, явно заграничном костюме благородного бежевого оттенка, который раньше носили только комсомольские работники и другие ответственные лица. Во-вторых, костюм был изгваздан до неприличия, как будто кооператор трахал в нем кошку в мусорном ящике. В-третьих, кооператора, очевидно, недавно били, судя по роже, и что-то подсказывало хирургу, что Нестеренко выплатил драчунам в их же собственной валюте, причем с царскими процентами.

Нестеренко полез в карман и, к ужасу доктора Пономарева, вынул из него пачку зеленых бумажек.

— Здесь десять тысяч баксов, — сказал Нестеренко, — на всю твою долбаную краску. Делай бабке операцию. Зарежешь…

Нестеренко схватил доктора за волосы, вздернул вверх, и тут в горло Пономарева уткнулось что-то железное и круглое. Пономарев скосил глаза и увидел вороненый, мягко поблескивающий бок пистолета.

— Понял?

Пистолет нырнул обратно в карман дорогого пиджака, и Нестеренко выпустил волосы доктора. В следующую секунду он распахнул дверцу машины и вытолкнул Пономарева на тротуар. Тот едва устоял на ногах. «Москвич» взвизгнул, сорвался с места и в мгновение ока исчез за поворотом.

Пономарев стоял, шумно вдыхая раскаленный воздух и почему-то держась рукой за сердце. На балконе пятиэтажки толстая женщина поливала желтые, хиреющие в горшке помидоры. Какая-то старуха рылась в помойке. Вывернувшаяся из-за перекрестка машина, отчаянно взвизгнув тормозами, замерла перед большой пробоиной в асфальте, образовавшейся, судя по надписи на заборчике, в результате жизнедеятельности ремонтно-эксплуатационного управления № 5. Заборчик был сбит и валялся в самой пробоине.

«Вот тебе и мороженое, — думал про себя Пономарев, растерянно сжимая в кармане брюк толстую пачку ненаших денег, — вот тебе и возвращение капитализма!» Выпустив деньги, он передвинул руку чуть ниже и с огорчением обнаружил, что встреча с акулой частного бизнеса не прошла для него даром: хирург напустил в штаны.

Вздохнув, доктор Пономарев отложил мысли о посещении магазина и направил свои стопы прямо к дому, пересчитать деньги и переменить белье.

Глава 7

Ровно в шесть вечера Саша Шакуров, шагая, как автомат, вышел из дому. Накрапывал мелкий дождик, но асфальт, разогревшийся за день, оставался сухим: было так жарко, что капли испарялись с него, как с горячей сковородки. В воздухе было нестерпимо душно и влажно, и бедный пи-капчик, словно предчувствуя свое расставание с хозяином, никак не желал заводиться. Наконец мотор чихнул и заработал. Шакуров медленно отжал сцепление и включил первую передачу.

Едва машина Шакурова уползла за арку, из-за угла, мягко урча форсированным двигателем, выкатился зеленый «Москвич» и проследовал через ту же подворотню, что и Шакуров.

Через пять минут Шакуров запарковал свою «Волгу» между двумя цветущими тополями в небольшом дворике и стал ждать. Он ждал десять минут, двадцать — Валерий все не шел. Шакурову хотелось с ним встретиться.

Наконец прошло полчаса. Шакуров вздохнул и вышел из машины. Он спрятал ключи в самый дальний угол бардачка, утопил защелку задней дверцы и с силой захлопнул машину. Дождь уже перестал. Воздух был такой влажный и плотный, что, казалось, его можно было выжимать, как половую тряпку. Шакуров повертел головой. Все было спокойно. Только двое мужиков забивали «козла» в скверике напротив, да толстая такса на длинном поводке выгуливала свою хозяйку.

Какой-то залетный дрозд уронил свою какашку на вычищенное лобовое стекло «Волги», и от этой последней несправедливости Шакуров чуть не заплакал. Он втянул голову в плечи и поспешил прочь со двора.

Двое мужиков, забивавших «козла», были Борик и некто Пашка, запарковавшие свой «жигуль» с другой стороны могучей дворовой стены.

Они переговаривались.

— Не заметят? — спросил Пашка.

— Ничего, с умом мужик выбрал дворик, — ответил Борик, — ни черта из-за стены не видно.

Помолчал и добавил..

— Плохо дело, — сказал он Пашке, — зачем он этого парня в ментовку вздумал сдавать. На нас воры и так косятся, а теперь все загалдят, что мы против понятий. — Да не загалдят, — пожал плечами Пашка, — он же лох необутый, мороженщик. Если бы мы своего сдали… — Мороженщик? — пробормотал Борик. — Что-то больно крутая пушка у этого мороженщика…

И зевнул: — От черт! Долго нам еще тут загорать? Мне еще пленку проявлять — которую я у Шутника отщелкал…

Наконец Шакуров покинул дворик. Борик неторопливо поднялся со скамеечки, дошел, поддерживая одной рукой спортивную сумку, до пикапчика и наклонился, чтобы завязать шнурок.

Завязав шнурок, Борик поставил на машину вещь, тогда еще новую для Москвы — магнитную мину.

Затем друзья вышли из дворика, погрузились в свой «жигуль» и уехали. Отзвонив с ближайшего работающего телефона Рыжему, они получили от него новое задание.

В то время, как Борик снабжал тачку Шакурова устройством, несовместимым с долговременным и безопасным пользованием автомобилем, их собственная тачка стояла в соседнем дворе под присмотром надежнейшей ультразвуковой сигнализации с антиграббером.

Место было действительно выбрано Валерием с умом — не только дворик был надежно скрыт от посторонних глаз уличных прохожих, но и улица была совершенно не видна тем, кто находился во дворике.

Поэтому, пока Борик и Санька злоумышляли над бедным белым пикапом, к их собственной тачке, не особенно таясь, подошел молодой человек.