Второе рождение Венеры

Оглавление

Женщины сели за столик. Абрамшис удивленно обернулся на них.

– Кажется, они говорят по-русски, – сказал он, – вы должны их понимать. Сеньор начальник полиции говорил, что вы родились в Баку. Ваша страна тогда тоже входила в Россию?

– В Советский Союз, – поправил его Дронго, – и Эстония тоже входила. А вот ее собеседница наверняка татарка, но она живет в Москве, и поэтому русский язык для нее такой же родной, как и татарский.

– Я читал в истории, что татары и русские много веков убивали друг друга, – вспомнил Абрамшис.

– Монголо-татарское иго, – пояснил Дронго, – это было не совсем так, как написано в европейских учебниках истории. К тому же за последующие века они перемешались и вот уже более полутысячи лет живут вместе и очень дружно. Кстати, Фернандо сказал мне, что вы местный чемпион по теннису. Значит, должны были слышать о сборной России по теннису.

– Конечно, слышал. У них гениальный капитан – Шамиль Тарпищев.

– Так вот, он татарин. И выступающие в его команде брат и сестра Сафины тоже татары. Просто в России давно уже не разделяют людей по этому признаку. Среди нормальных людей, конечно, – добавил Дронго, – а рядом с Динарой, очевидно, сидит Мильви Пухвель из Эстонии, я узнал ее по типично эстонскому акценту.

На Мильви были джинсы, облегавшие ее плотную фигуру, и темная майка. На Динаре – кремовое платье. Сверху она набросила пуловер, перевязав рукава крест-накрест.

В ресторан вошла смуглая женщина в красном платье. Она подошла к столику, за которым сидели Динара и Мильви, вежливо поздоровалась и уселась на свободный стул рядом с ними. У нее были миндалевидные глаза, узкий нос с горбинкой и высокие скулы. По цвету ее темной кожи можно было понять, что она родом из соседнего Марокко. Это была Катиба Лахбаби. Следом вошел мужчина лет сорока. Он был в светлых вельветовых брюках и цветной рубашке с длинными рукавами. Всклокоченные светлые волосы, немного выпученные глаза, полные губы, в левом ухе поблескивала серьга. Увидев сидевших женщин, он улыбнулся и поспешил к ним за столик. С каждой из женщин он поцеловался, словно не виделся с ними целую вечность. Это был Вацлав Сольнарж, журналист из Праги.

– Вы слышали, что произошло в нашем отеле? – оживленно спросил он на хорошем английском языке.

– Баронесса Хильберг умерла сегодня ночью во сне, – ответила Мильви Пухвель, – мне сразу сообщили об этом.

– А я уже передала об этом в Москву, – призналась Динара. По-английски она говорила вполне свободно.

– Очень жаль баронессу. Она была приятным собеседником, – грустно сказал Вацлав, – нужно будет заказать вина, чтобы выпить за упокой ее души. Скажите, вы не знаете, насколько мы задержимся на этом острове, госпожа Лахбаби?

– Почему вы спрашиваете об этом у меня? – удивленно спросила Катиба.

– Вы же из соседней страны, – пояснил Вацлав, – значит, должны знать, сколько длятся такие ураганы и как долго мы будем сидеть в нашем отеле.

– У нас в Марракеше не бывает таких ураганов, – ответила Катиба, – у нас пыльные бури. А насчет Мадейры я не знаю.

– Надеюсь, что нас задержат не очень надолго, – вздохнул Вацлав, – ой, посмотрите, кажется, пришла сеньора Гуарески.

В зал вошла женщина. Нет, до этого в зал ресторана тоже входили женщины. Но они просто входили, чтобы пообедать. Эта женщина вошла, чтобы обратить на себя внимание. Высокого роста, с идеальной фигурой, на высоких каблуках-лабутанах, еще более увеличивающих ее рост. В сине-белом платье, выгодно оттеняющем ее загорелую кожу оливкового цвета. Скуластая, похожая на тигрицу, с идеально уложенными волосами и с безупречным макияжем. Создавалось ощущение, что она спустилась не к обеду, а пришла на прием к уже несуществующему много десятилетий королю Португалии.

– Добрый день, сеньоры и сеньориты, – первой поздоровалась Стефания Гуарески, – приятного вам аппетита. Она прошла за соседний с женщинами и Вацлавом столик, подождала, пока подскочивший официант отодвинет ей стул, и уселась на него как королева.

Все три женщины только кивнули ей в ответ. Было понятно, что подобная броская красота итальянки вызывает если не ненависть, то неприятие всех остальных женщин. В зал вошла молодая женщина в сером брючном костюме. У нее были коротко остриженные волосы, серые глаза. Она была лет на десять моложе итальянской красавицы, и поэтому красота последней не действовала на нее столь оглушающе. Это была Кристина Маркевич. Она улыбалась.

– Я только сейчас приехала из города, – сообщила Кристина, – что тут творится? Поднялся такой страшный ветер. И портье мне сказал, что теперь мы будем обедать и ужинать в отеле, пока ураган не стихнет. Как это романтично! Почему у вас такие кислые лица? – спросила она, обращаясь к сидевшим за первым столиком.

– Тише, – попросил ее Вацлав, – у нас случилось несчастье.

– Что произошло? – удивилась Кристина.

– Сегодня ночью во сне умерла баронесса Хильберг, – тихо сообщил Вацлав.

– Какое несчастье, – сказала Кристина таким голосом, каким говорят домохозяйки на рынке, узнав о том, что закончилась спаржа. Она подошла к столику, где в гордом одиночестве сидела Стефания Гуарески, и уселась рядом с ней.

– Отчего она умерла? – спросила Кристина у сидевшей рядом итальянки.

Та пожала плечами:

– Понятия не имею. Наверно, сердце. Ей было уже под восемьдесят.

– Но она так хорошо выглядела.

– Иногда такое случается, – заметила Стефания.

В зал вошла еще одна женщина. Такого же высокого роста, как Стефания, и тоже на высоких каблуках. Только у нее была белая юбка– миди, закрывавшая ее загорелые, мускулистые ноги, и темная блузка без рукавов, не скрывавшая ее высокой груди и мощных, почти атлетических рук. У женщины были зеленые глаза, прижатые к голове большие уши, чувственный рот, резко очерченные скулы. И повадки пантеры. Очевидно, что двум таким грациозным «животным» за одним столом было очень некомфортно. Но для восьмерых гостей было накрыто только два стола, а демонстративно пересаживаться за другой столик никто не хотел. Это была Каролина Лидхольм. Дронго подумал, что в свои сорок пять эта женщина великолепно сохранилась. Она прошла к столу и уселась напротив Стефании, коротко кивнув ей. Между ними словно проскочила искра.