Камера

Оглавление

В зал суда Сэма доставляли уже не из тюремной камеры. Он наслаждался жизнью на свободе, и это значительно осложняло работу телевизионщиков. Объективы ловили лишь его мгновенные появления в дверных проемах. Прошедшие тринадцать лет изменили внешность Кэйхолла. По-прежнему короткие волосы отсвечивают благородной сединой, сухощавый, подтянутый некогда облик округлился, стал почти представительным. С независимым видом выходя из автомобиля, он, не замечая представителей прессы, направляется к каменным ступеням крыльца.

Героем большей части репортажей о третьем процессе являлся прокурор по имени Дэвид Макаллистер, привлекательный молодой человек в отлично сидящем темном костюме, с задорной белозубой улыбкой на румяном лице. Его манера держаться говорила: очень скоро Миссисипи получит еще одного талантливого политического деятеля.

Восемью годами позже, в 1989-м, Дэвид Макаллистер был избран губернатором штата. Суть его предвыборной платформы заключалась в твердых обещаниях дать отпор преступным сообществам, в стойкой приверженности институту смертной казни. Адам презирал удачливого политика, хотя и знал, что через несколько недель будет сидеть в его приемной, чтобы подать просьбу об очередной отсрочке приговора.

Кассета заканчивалась кадрами, на которых вновь закованного в наручники Сэма выводят из зала суда. Присяжные только что объявили вердикт: смерть. Лицо Кэйхолла хранит полную невозмутимость. Его адвокат потрясен. Телевизионный комментатор сообщает, что в течение недели преступник окажется на Скамье.

Включив перемотку, Адам уставился в темный экран. Позади кушетки на полу стояли три картонных коробки с бумагами: объемистые отчеты о всех трех судебных процессах были приобретены еще в Пеппердайне. Кроме официальных документов, в коробках лежали ксерокопии сотен газетных и журнальных статей, десятков апелляций, материалы по вопросу отмены смертной казни. Теперь о деде никто не знал больше, чем он.

И все-таки Адам понимал: сделан лишь первый шаг. Нажатая кнопка запустила кассету вновь.

ГЛАВА 7

Похороны Эдди Кэйхолла состоялись через месяц после того, как Сэму был вынесен смертный приговор. В небольшую часовню на окраине Санта-Моники пришли немногочисленные члены семьи и несколько друзей. Адам сидел в первом ряду, между матерью и сестрой. Держась за руки, все трое неотрывно смотрели на стоящий в метре от них закрытый гроб. Как и всегда, мать держалась подчеркнуто прямо, изредка смахивая носовым платком слезу со щеки. При жизни отца родители столько раз ссорились, а затем вновь мирились, что постоянные дрязги сын и дочь воспринимали в порядке вещей. Семья пребывала в состоянии бесконечной неопределенности: каждый день стороны вынашивали планы развода, обменивались угрозами развода, уточняли процедуру развода, делили детей, вели переговоры с адвокатами, заполняли соответствующие бланки, затем рвали их и клялись друг другу в вечной любви. Во время третьего суда над Сэмом Кэйхоллом мать собрала скудные пожитки и вернулась в их маленький домик – чтобы быть рядом с Эдди. Отец же бросил ходить на работу и удалился в свой наглухо замкнутый от окружающих мир. Адам приставал к матери с наивными вопросами, в ответ на которые звучала одна и та же фраза: “У папы плохое настроение”. Шторы на окнах были всегда опущены, из ламп горели только ночники, говорили в доме шепотом, телевизор не включался вообще. Семья терпеливо ждала, когда у ее главы улучшится настроение.

Три недели спустя после оглашения приговора Эдди решился. Зная, что Адам придет домой первым, он прошел в спальню сына, сунул в рот дуло револьвера и нажал на курок.

Перед этим отец оставил на полу записку, где просил Адама навести до возвращения женщин порядок. Вторая записка лежала в кухне.

Кармен тогда шел пятнадцатый год. Зачата девочка была в Миссисипи, но на свет появилась уже в Калифорнии, куда торопливо бежали от людской молвы ее родители. К моменту рождения дочери Эдди официально сменил фамилию предков на Холл. Алан превратился в Адама. Жили они на востоке Лос-Анджелеса, в трехкомнатной квартирке с дырявыми простынями на окнах вместо занавесок. Убогий полуподвал стал первым из их многочисленных временных прибежищ.

Справа от Кармен на скамье часовни сидела загадочная тетя Ли. Получасом ранее детей представили сестре усопшего, его единственной родственнице. Вообще-то родители избегали разговоров о своих ближних, но имя “Ли” все же иногда упоминалось. Тетка обитала в Мемфисе, где удачно вышла замуж, познала радости материнства и окончательно порвала все связи с Эдди по причине не утихшей с детства вражды. Адам и Кармен уже долгое время горели желанием увидеть хоть кого-то из родственников, и таинственная сестра отца разожгла в обоих неуемную фантазию. Им страшно хотелось познакомиться с ней, однако Эдди категорически отказал детям. По его словам, тетка представляла собой настоящее чудовище. Позже мать шепотом поведала, что Ли – прекрасной души человек и как-нибудь они обязательно съездят к ней в Мемфис.

Но судьба распорядилась иначе: тетя Ли сама прилетела в Калифорнию, чтобы вместе с ними предать земле тело Эдди Холла. Задержавшись на пару недель после похорон, она свела дружбу с племянником и племянницей. Оба были в восторге: красивая, никогда не терявшая присутствия духа, тетка носила выцветшие джинсы, мужские футболки и не боялась босиком ходить по песку. Она таскала подростков по магазинам, кинотеатрам, устраивала долгие прогулки вдоль океанского побережья. В разговорах Ли часто извинялась за то, что ни разу не навестила их раньше – Эдди слышать об этом не мог, поскольку всегда проигрывал сестре в детских драках.