И снова весна…

Оглавление

Если она солжет, то, возможно, Эрнест оставит ее наконец в покое, подумала Марджори.

— Ошибаешься, — лаконично возразила она.

Лицо Эрнеста окаменело, но голос его звучал ровно, когда он спросил:

— Хочешь сказать, что ты спишь с Крисом?

— Ты не имеешь права задавать мне подобные вопросы. Я же не спрашиваю, с кем ты спал накануне нашей свадьбы.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. — Эрнест искренне был озадачен.

— Прекрасно знаешь. Клэр мне все рассказала.

— Ты плохо знаешь Клэр…

— И знать не хочу. Ни ее, ни тебя.

— Расскажи мне все, что она тебе наговорила.

— Это не имеет значения. Жалею, что вообще затронула эту тему. У меня наладилась совсем другая жизнь, и я не хочу копаться в прошлом.

— Неужели ты спишь с этим старым толстым Крисом? Он же закоренелый холостяк.

— Не старый, не толстый и совсем не закоренелый, — выпалила Марджори.

— Я понимаю, что ты испытываешь к нему чувство благодарности. Он приютил тебя в своем доме, обеспечил работой, к которой ты так стремилась. Неужели тебе этого достаточно, чтобы разделить с ним постель? Не могу поверить.

— Я с детства была влюблена в него, в восемнадцать лет я обещала выйти за него замуж. Если бы ты не появился, мы были бы уже женаты. Я виновата перед ним, но Крис удивительно благороден. Он простил меня.

— Но спите вы в разных спальнях, — язвительно обронил Эрнест.

— Почему ты так думаешь? — почти испуганно спросила Марджори.

— Я не думаю, я знаю, — ухмыльнулся Эрнест.

— Ты не можешь об этом знать, — в свою очередь язвительно заметила Марджори.

— Ты забыла о приходящей прислуге, которая обожает сплетничать о своих нанимателях, стоит только хорошо заплатить за информацию.

Марджори растерялась. Она вспомнила женщину, которая приходит к ним убираться несколько раз в неделю. Покраснев, она стала врать дальше.

— Ты знаешь, что у Кристофера старомодные взгляды на отношения между женщиной и мужчиной. Поэтому по его настоянию мы — специально для посторонних — делаем вид, будто спим в разных спальнях.

— Он тебе в отцы годится, — зло сказал Эрнест.

— Между нами всего десять лет разницы. К тому же когда любишь, разница в возрасте не имеет значения.

Марджори спохватилась. Напрасно она использует Криса, чтобы избавиться от притязаний Эрнеста. Но теперь уже поздно отступать.

В глазах Эрнеста загорелся опасный огонь.

— Надеюсь, ты все это придумала, так было бы лучше для всех нас.

— А ты считал, что я обреку себя на монашескую жизнь? — с вызовом спросила Марджори.

— До встречи со мной ты и жила как монашенка.

— Тогда я была романтичной и наивной. Ты многому научил меня. Вкусив однажды от плода греха, трудно потом устоять перед соблазном. — Марджори наблюдала, как ходят желваки у Эрнеста на скулах, и решила добить его: — Или ты считаешь себя единственным, кто мог бы соблазнить меня?

— Уверен, что Кристофер не способен соблазнить даже записную нимфоманку. Кроме того, он не в твоем вкусе.

— Как плохо ты, оказывается, знаешь своего родственника. Нам с Крисом очень хорошо вместе. Мы скоро поженимся: он сделал мне предложение.

Марджори злорадно наблюдала, как вспыхнули от гнева красные пятна на скулах Эрнеста.

— Только через мой труп. Я не намерен отдавать тебя никому.

— Ты сам сказал, что я изменилась и уже не такая красивая, как прежде.

— Ты была просто красива, а теперь ты пугающе красива.

Марджори медленно покачала головой.

— Даже если это было бы правдой, а я хорошо знаю, что это не так, то в мире полным-полно красивых женщин. Клэр исключительно красивая женщина, зачем далеко ходить?

— Не понимаю, при чем тут Клэр? Мало ли красивых женщин, с которыми я спал. Мне нужна жена, нужна ты.

— Почему непременно я? — воскликнула она в отчаянии.

— Потому что ты мой должник! — холодно заявил Эрнест.

— О каком долге ты говоришь? — спросила Марджори непослушными губами.

— Неужели ты не ведала, что творила, когда бросила меня накануне свадьбы, на которую были приглашены сотни людей? Ты должна была понимать, когда принимала решение, в каком положении окажусь я после твоего бегства! Ты сделала из меня посмешище!

Марджори прикусила губу. Действительно, об этом она не подумала ни тогда, ни после. Возразить нечего. Скорее всего, тогда она неосознанно хотела отплатить ему за причиненные ей боль и унижение. И если ему пришлось пережить хотя бы отчасти то же самое после ее отъезда, то это только справедливо. Когда она сорвала его планы, вряд ли у него болела душа, просто уязвленное самолюбие взыграло.

— У тебя есть только один выход — вернуться ко мне. Былого отношения не обещаю, но, думаю, через какое-то время попытаюсь начать все заново. Но сначала ты займешь место в моей постели!

— Ни за что! Меня тошнит от одной мысли, что ты можешь ко мне прикоснуться! — К удивлению Марджори, в ее голосе прозвучала неподдельная искренность.

Глаза Эрнеста сверкнули.

— Стоит мне прикоснуться к тебе, как ты станешь умолять: «Еще, Эрни, еще!» Или забыла, с какой страстью ты льнула ко мне?

Насмешливый тон Гриффита, его абсолютная правота довели Марджори до состояния крайнего отчаяния. Загнанная в угол, она подняла руку и ударила его по лицу. Такого поворота Эрнест не ожидал. Он отшатнулся от нее и побледнел. Глаза его стали злыми.

— Ты ведешь себя как истеричка. Аристократке такое поведение не к лицу, — медленно произнес он. — Дорого тебе обойдется эта пощечина. Я ухожу, но не прощаюсь. Скоро увидимся.