|
Оценить:
|
И снова весна…
6
— Эрнест… Ты говорил о каком-то деловом предложении… — робко напомнила она.
— Я собираюсь поговорить об этом за кофе, если ты, конечно, не против. Кстати, почему тебя так удивило, что родители гордятся твоими успехами?
Значит, я все-таки выдала себя! Подняв на него глаза, она увидела на его лице такое участие и искреннюю заинтересованность, что вдруг утратила всякое смущение. Она доверчиво поведала ему о своем детстве, о страданиях из-за равнодушия родителей, о чувстве одиночества. Ни одному человеку на свете она не рассказывала об этом, даже Кристоферу, который хорошо знал обстановку в их доме и мог догадываться о том, что происходило в душе ребенка, родившегося с таким независимым характером.
— Я тебя хорошо понимаю. Когда отец женился через пять лет после смерти матери, я испытывал примерно то же самое. Если бы не Ирен, с ее неизменным терпением, добротой и тактом, я обязательно сбежал бы из дому.
Возможно, совпадение детских переживаний или действие изумительного вина, которое выбрал Эрнест, но Марджори окончательно расслабилась. Она уже не воспринимала его как едва знакомого человека. Напротив, все в нем казалось ей таким близким и… родным, словно они знают друг друга тысячу лет. Она весело смеялась его остроумным шуткам, ей доставляло удовольствие смотреть на него, тонуть в его глазах, ощущая приятное головокружение и сладкое замирание сердца, когда его взгляд вдруг становился загадочным, серьезным и внимательным, словно он пытался проникнуть ей в самую душу.
После того как им принесли кофе, Эрнест предложил ей пересесть к камину, где пока никого не было, и приступил к тому разговору, ради которого пригласил ее на ужин.
— Полагаю, ты не собираешься зарастать паутиной в Британском музее? С твоим характером и талантом ты, по-моему, способна справиться с более масштабной работой.
— Я еще только начинаю работать самостоятельно, да и таланта никакого особенного…
— Не скромничай, — перебил он ее. — Если уж твои родители от тебя в восторге, значит, ты действительно талантлива. Тебе известен их взыскательный вкус во всем, что имеет отношение к искусству.
— Да, но в мире искусства не бывает легких путей. Чтобы достигнуть какого-то уровня, нужно долго копаться в пыли и паутине.
— Согласен, занять достойное положение в этом мире непросто. Поэтому я хочу предложить тебе поле деятельности для проявления профессиональных способностей, которыми ты, несомненно, обладаешь. — Эрнест улыбнулся ей ободряющей улыбкой.
В его взгляде таилось столько глубинной нежности, что Марджори затаила дыхание.
— Дело в том, что «Либертиз» предстоит реконструкция и нам понадобятся не только дизайнеры, но и художники разных направлений. Не согласишься ли ты возглавить эту работу в качестве главного консультанта? Ты подходишь для этой работы как никто другой, потому что с детства впитала в себя искусство старины и в то же время хорошо ориентируешься в современных направлениях. Обещаю гарантированную высокую зарплату и почти полную свободу действий.
Марджори представила себе фронт работ по реконструкции «Либертиз» и засомневалась: справится ли она?
— А ты не боишься, что члены правления выразят недоверие? Я слишком молода, мне кажется, чтобы занять столь ответственный пост. Ты так не думаешь?
— Я не боюсь, более того — уверен, что ты справишься. Но, если сомневаешься, у тебя есть время подумать. Давай завтра навестим моих родных — они живут в большом загородном доме недалеко от Лондона — и подробно обсудим твою будущую работу. Если, конечно, у тебя нет других планов на выходные.
— Других планов у меня нет, но… — неуверенно ответила Марджори, ибо стремительность, с которой действовал Эрнест, начала ее пугать. Она недоумевала: почему для такой серьезной работы он выбрал именно ее?
— Отлично! — воскликнул Эрнест, не дав ей договорить, и широко улыбнулся.
Марджори почувствовала, что за человеком с такой ослепительной улыбкой она готова последовать на край света, а не только в загородный дом его родственников.
— Я позвоню Ирен, чтобы тебе приготовили комнату с видом на Темзу. Значит, договорились? Предлагаю выехать в девять утра, чтобы поспеть к ланчу.
Марджори, словно под гипнозом, кивнула. Ощущение необычности всего происходящего с момента встречи с Гриффитом усилилось. Она чувствовала, как ее несет быстрым течением в неизвестность, но не могла противиться силе обаяния этого мужчины. Только бы он не догадался о ее состоянии!
Домой он довез ее на такси, а когда они вышли из машины, расплатился и дошел с ней до подъезда. Таксист уехал. Марджори слышала гулкое биение своего сердца, в голове стоял туман. Близость Эрнеста парализовала ее способность здраво мыслить и контролировать себя.
Они остановились у входной двери. Марджори нерешительно обернулась к нему и ощутила на своем лице его взволнованное дыхание. Их поцелуй, исполненный нежности и страсти, показался ей естественным завершением вечера. Позже она не могла вспомнить, как они расстались и как она оказалась в своей квартире. Почти машинально войдя в гостиную, она наугад вынула кассету и вставила в магнитофон. Удивительно, но это оказалась «Маленькая ночная серенада» Моцарта, как нельзя более созвучная ее состоянию.
Уже лежа в постели, Марджори попыталась разобраться в себе, но все ее существо еще находилось под властью волшебного поцелуя. Ей и раньше доводилось обмениваться легкими поцелуями с поклонниками, но ни разу ее тело не реагировало столь бурно. Она ворочалась в постели, вставала пить, открыла окно, хотя осенняя ночь была прохладной, скинула с себя одеяло, промерзла до костей и снова накрылась. Только после этого жар тела, несколько часов мучивший ее, стал спадать и она заснула. Под утро ей приснился цветущий весенний сад, и они с Эрнестом танцуют там медленный вальс. Постепенно темп музыки стал ускоряться, и вот они уже кружатся в каком-то безумном вихре. Лицо Эрнеста вдруг исказилось, и она с ужасом увидела перед собой незнакомого мужчину, который смотрел на нее обжигающими злыми глазами, таившими в себе неведомую угрозу.
