Последний аргумент закона

Оглавление

— Боже мой, он сейчас кого-нибудь укусит! — девушка с задней площадки перебралась в середину троллейбуса и брезгливо вытирала руку бумажным платком.

— По мне, он вполне добродушный, — заметил Забродов. Если бы хотел укусить, сделал бы это сразу.

— Вы заметили, какая у него пасть? Он же кисть мог отхватить!

— Хотел бы, отхватил.

Пес, не дождавшись угощения, улегся на резиновом полу, загородив собой заднюю дверь. Те, кому надо было выходить, разделились надвое, одни стали пробираться вперед — к средней двери, другие же опасливо переступали через добермана, который добродушно ворчал.

Остановка. Двери открылись. Стоявшие перед троллейбусом были в замешательстве, задние на них напирали, не понимая, почему это вдруг никто не решается зайти в полупустую машину.

Наконец, ругаясь, чертыхаясь, публика пробралась на заднюю площадку. Каждый входивший считал своим долгом предупредить идущих за собой:

— Осторожно, не наступите!

Пес и не думал подниматься, он нагло лежал поперек двери, лениво поглядывая на пассажиров, которые понимали, отдави случайно ему лапу или хвост, не досчитаешься чего-нибудь на собственном теле.

— Пошел отсюда, пошел! — пыталась выгнать его из троллейбуса одна из пассажирок, пробуя сумкой согнать пса с места.

Тот лишь поворачивал морду, чтобы лучше рассмотреть человека, посмевшего ему указывать, где он может лежать, а где нет.

— Нужно же что-то делать? Водителю скажите!

— А он чем поможет?

У пассажиров появилось общее занятие — придумывать, как выгнать пса из троллейбуса. Тот вел себя как хозяин положения и не думал подниматься.

Женщина и Илларион переглянулись.

— Я, наверное, знаю, что надо делать, — сказала она, раскрывая пакет, стоявший у нее на коленях.

Из пластиковой коробки она вытащила тонко отрезанный ломоть копченого мяса и в нерешительности застыла. Пес, учуяв угощение, поднял голову и принюхался, хотя его отделял от женщины весь салон.

— Пусть тот, кто выходит, выманит его мясом из троллейбуса.

Никто не проявил особого желания заигрывать с собакой.

— Я выхожу, — сказал Забродов и шагнул к женщине.

— Я так и знала, что вы согласитесь, — улыбнулась она.

Илларион взял кусок мяса и отправился к наглому доберману. Тот уже облизывался, слюна текла между зубов на черную губу.

— Погоди, не спеши, — Забродов смотрел прямо в глаза псу, — сейчас ты получишь свою пайку.

Троллейбус уже подъезжал к остановке. Дверь открылась. Илларион, перебравшись через добермана, уже стоя на остановке, показал ломоть псу. Тот быстро поднялся, покинул троллейбус и требовательно взглянул на Иллариона.

— На, заслужил, — инструктор опустил руку. Доберман высунул длинный шершавый язык и подхватил им мясо. Огромный кусок моментально исчез в его пасти. Пес сглотнул. Створки дверей сошлись, и троллейбус благополучно уехал.

— Ну, что, обманули тебя? — Илларион подмигнул псу, ожидая, что тот понял подвох и сейчас забеспокоится.

Но доберман крепко стоял на земле с видом победителя, так же спокойно, как и люди, ожидающие прибытия троллейбуса. Вновь остановился троллейбус. Доберман пропустил пассажиров вперед и зашел следом за ними, спокойно, по-деловому, будто бы ехал на работу. Не дожидаясь закрытия дверей и отправления, он улегся поперек выхода.

«Вот же, черт, — сообразил Илларион, — хитрая псина! Мы-то думали, что провели его, а это он провел нас. Сам создает условие, когда единственное, чем его можно выманить на улицу — это угощение. Так и ездит по маршрутам. Зашел, вышел. У людей всегда найдется в сумках съестное. С утра то, что берут на работу, а днем и вечером — купленное в магазинах. Хитер до чрезвычайности! Интересно, он потерялся или его выгнали хозяева? — впервые Забродову приходилось видеть такого ушлого пса. — Был бы он человеком, устроился бы в жизни не хуже меня», — справедливо рассудил Забродов и после этого думать забыл о собаке.

Когда он вошел в свой двор, тут же нос к носу столкнулся с отставным полковником. Теперь лицо соседа по цвету напоминало хорошо обожженный кирпич. Старик был чем-то чрезвычайно озлоблен, и веселая улыбка Забродова портила ему целостную картину паскудного мира.

— Что-то вы не в духе сегодня, — откровенно заметил Илларион.

— Да уж, будешь тут в настроении, — буркнул отставной полковник, вертя в руках незажженную сигарету. — Покурить вышел, — сосед двинулся рядом с Забродовым. Тот сообразил, скорее всего, отставной полковник покурил, да жена дома завозилась и не услышала истошных криков «Маня», вот и не может человек в подъезд попасть.

Он не стал расстраивать полковника своими догадками, открыл дверь подъезда и пропустил его вперед. Подниматься вместе с соседом было бы ужасной мукой, тот с трудом преодолевал по одному пролету. Забродов же взбежал на пятый этаж быстрее, чем старик поднялся на второй.

Квартира встретила Забродова спокойствием и уютом.

Глава 2

«Хорошо жить одному, — подумал Илларион. — Но хорошо лишь с одной стороны. Никто не устраивает беспорядка, но и некому навести порядок. Никто не оставит посуду невымытой, но зато мыть ее всегда приходится самому».

Забродов был настолько искушен в чтении, что практически никогда не начинал читать с первой страницы. Как он говорил, чтобы понять вкус супа, совсем не обязательно съедать всю кастрюлю, достаточно попробовать пару ложек.

Он подошел к крайней от вешалки полке, единственной, где книги не были расставлены в строгом порядке. Тут находились те издания, с которыми он еще не успел ознакомиться. Вытащил наугад том и развернул его посередине, выхватил взглядом абзац на сто пятидесятой странице. Затем совершил бросок к началу, к пятой, отхватил кусок послесловия, и Иллариону тут же стало ясно, что книга ничего нового ему не откроет, хотя его знакомый букинист уверял, что ее обязан прочесть каждый, кто считает себя образованным человеком.