Полицейская сага

Оглавление

Мы хотели бы подчеркнуть, что каждый раз применение нами силы было вынужденным и оправданным, и что огнестрельное оружие было применено против задержанного лишь тогда, когда прочие методы воздействия оказались безрезультатными.

Я незамедлительно уведомил шерифа Уиллиса о случившемся и попросил, чтобы его канцелярия расследовала обстоятельства происшедшего. Он проинформировал меня, что проведенное им расследование оправдывает мои действия и действия сотрудника полиции Уорда и подтверждает их правомерность, причем соответствующий рапорт был уже им направлен прокурору графства.

Поскольку указанный рапорт станет предметом разбирательства большого жюри, сотрудник полиции Уорд и я просим, чтобы ни у сотрудника полиции Уорда, ни у меня не требовали дальнейших разъяснений по поводу происшедшего до тех пор, пока вопрос не будет разрешен большим жюри. Это требуется для защиты наших законных прав.

Мы далее просим, чтобы городской совет не принимал никаких решений до тех пор, пока большое жюри не проведет заседание по этому вопросу.

Санни еще не закончил чтение, но уже знал, они – его. Первым приняв меры и определив их, он смог загнать их в угол. Не прошло и нескольких минут, как совет проголосовал за отстранение данных сотрудников полиции от исполнения служебных обязанностей лишь в случае предъявления им обвинения и увольнение их лишь в случае осуждения.

Теперь надлежало позаботиться о подготовке к заседанию большого жюри, и вот над этим стоило как следует задуматься.

Билли кончил брать показания у Энни Паркер, Тома Мадтера и мистера Фаулера и ждал, когда их отпечатают, когда узнал о решении совета. Он-то надеялся, что, по меньшей мере, Баттса уволят, но оказалось, что потребуется предъявление ему обвинения только для того, чтобы временно отстранить его от исполнения служебных обязанностей.

Билли проиграл первый раунд, не нанеся ни одного удара.

Глава 20

Боб Блэнкеншип сидел в одиночестве в редакции газеты «Делано Мессенджер» и на бесшумном, как утверждал завод-изготовитель, «Ремингтоне» достукивал последнюю фразу блистательной передовой. Эта статья станет шапкой истории Маршалла Паркера, которая займет всю первую полосу, где будет рассказано о его аресте и принятой им смерти от рук полиции Делано. В первый раз за все время с момента покупки газеты он помещает передовую на первой странице, и он представил себе, какой это вызовет шум.

Он аккуратно сложил листы в корзиночке для исходящих материалов, которые завтра утром пойдут в машину, и погасил настольную лампу. Теперь редакция была освещена лишь слабым светом уличного фонаря.

Блэнкеншип потянулся и глубоко вздохнул. Он любил запах чернил, витающий на рабочем месте. Запах этот был, скажем, профессиональным. Он опустил закатанные рукава, снял с вешалки легкий летний полотняный пиджак, проверил запоры на входной двери и вышел черным ходом. Когда он сунул ключ в замок, то услышал, как кто-то подошел к нему сзади по гравийной дорожке. А когда он попытался обернуться, чтобы посмотреть, кто это, чем-то металлическим, приставленным к затылку, его прижали к двери.

– Не вздумай оборачиваться, – проговорил чей-то низкий, угрожающий голос. – Стой спокойно, если не хочешь, чтобы тебя разорвало пополам. – Чья-то рука взяла его за воротник и, отодвинув от двери, ткнула носом в кирпичи. Тут он услышал шум шагов еще одного человека. – Зайди и посмотри, есть ли там что-нибудь, – проговорил тот же голос, очевидно, к кому-то обращаясь. Блэнкеншип услышал, как кто-то отворил дверь и вошел в здание.

– Послушайте, у меня под передней стойкой пятьдесят долларов за тематические объявления. Забирайте их и уходите, о'кей? – Он произнес это, не двигаясь, – с такой силой он был прижат к кирпичной стене.

– Заткнись-ка лучше, Блэнкеншип.

Он замер. Через пару минут он услышал, как второй незнакомец вышел из редакции.

– Вот это да! – проговорил второй голос. – Передовая на первую страницу! Кто бы мог подумать! – Послышался треск разрываемых листов.

Ствол еще сильнее вдавился в тело. «О, Господи, – подумал Боб, он застрелит меня прямо сейчас!» Его охватила слабость, закололо в желудке. Он стал сползать на землю, но рука, державшая его за воротник, не позволила ему соскользнуть вниз.

– А теперь слушай сюда, – проговорил голос. – Не будет никаких передовых, дошло? Выступишь на стороне ниггеров – ничего больше не наваляешь, потому что сдохнешь. Никаких передовых, а то, что ты напишешь, должно нравиться белым, усек? – От нажима ствола спине стало невыносимо больно.

Блэнкеншип едва заметно кивнул.

– Как это понимать? Говори громко!

– Я усек.

– Никаких передовых?

– Никаких передовых, не выступлю ни на чьей стороне. Только не стреляй, пожалуйста.

Рука оторвала его от стены, пустила через черный вход внутрь здания, точно камень, и заперла за ним дверь на ключ.

– Мы проверим газету в четверг и посмотрим, что ты напечатал, понял? И если не хочешь, чтобы тебе вышибли мозги, об этом никому ни слова. – Он стоял ни жив, ни мертв, пока не услышал шум удаляющихся шагов, а чуть позднее – раздавшийся издалека стук захлопываемой дверцы машины. Послышался шум мотора, но вскоре он стих.

Блэнкелшип тяжело повалился в кресло и потянулся к телефону. Постучал по рычагу, чтобы ускорить ответ на станции, потом подумал и положил трубку. Кому он собирается звонить? В полицию? Шерифу? Телефон зазвонил, и он снял трубку.

– Мистер Блэнкеншип, это станция. Вы хотели позвонить? Извините, я давала междугородную.