Менты не ангелы но...

Оглавление

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Веселов любил рассказывать такие поучительные истории, и хотя их достоверность никто не проверял, слушать было интересно.

Они пожали друг другу руки.

— Удачи тебе! Не забывай, заходи! Я человек не ученый, но жизнь знаю, может, и присоветую чего…

— Спасибо, — улыбнулся Вадим.

Улыбка у него была красивая, гагаринская. И лицо симпатичное, и глаза умные. Ему бы в киноактеры, а не в милиционеры. Хотя фигура подкачала: уж больно несерьезно он выглядел. Плечи узкие, рост сто семьдесят, туфли 39-го размера… В американские копы Вадиму бы ни в жисть не попасть, правда, тамошние кадровики понятия «некомплект» не знают: у них очередь стоит… Но, несмотря на невыигрышную фактуру, парень был жилистым, выносливым, и руки сильные, цепкие. Это потому, что все четыре года учебы тягал железо в спортзале, занимался борьбой самбо и карате.

А в детстве его дразнили хиляком и часто били. Когда в очередной раз уличная шпана катала его ногами по двору, в подворотню зашел милиционер. Случайно. Обидчики, увидев форму, вмиг сыпанули через забор. И вот тогда Вадим решил: буду милиционером, сильным, смелым, и меня точно никто больше не тронет. Он думал, что милиционер обходил территорию, наводя порядок, но оказалось, что тот шел к девушке, соседке. Через некоторое время он увидел их выходящими из соседнего подъезда. Девушку звали Надей. Она была очень красивой: черные волосы коротко подстрижены, в белом платье и белых босоножках на тонкой шпильке. Вадим тогда еще подумал: «Как невеста!» А у ее спутника-милиционера было по две маленькие звездочки на погонах. Это он хорошо запомнил. А теперь он тоже лейтенант милиции. Хотя отношение к форме сейчас другое, что говорить…

Вадим смешался с толпой, отыскивая своих. Майор Веселов тоже вышел во двор и присоединился к группе офицеров. Тут были строевые командиры и преподаватели — кандидаты и доктора наук, доценты и один профессор. Последних называли «учеными», самые глупые из них тоже считали себя таковыми, хотя профессор Ежелев смеялся: «Ученые — медведи в цирке, которые на велосипедах катаются!»

Шестеро старших офицеров, с седыми висками и лысеющими головами, у которых большая и основная часть жизни осталась позади, задумчиво рассматривали молодых ребят в новеньких погонах, с хрустящими дипломами в карманах. Были и девушки, сегодня они сняли уродующие фигуры камуфляжные комбинезоны, надев «парадку»: белые рубашки, кителя, уставные юбки не выше колена и неуставные туфельки… В этом виде представительницы прекрасного пола обрели природную грациозность, хотя и несколько устроженную милицейской униформой. Но настроение у всех было хорошим, и атмосфера праздника безраздельно царила над огромным двором с учебными корпусами и общежитием, плацем, полосой препятствий, складом арттехвооружения, тиром, огромным спортивным залом.

Отутюженная форма, сияющие лица, светящиеся радостью глаза, вспышки веселого смеха, кругом нарядные друзья, родители, подруги: постовые на КПП в день выпуска ведут себя либерально.

— А что, товарищи офицеры, кто бы захотел поменяться с ними? — кивнул Веселов на счастливых выпускников. — Махнул волшебной палочкой, и пошел в лейтенантских погонах за ворота. Без лишнего жира, болячек…

Подполковники и полковники переглянулись, покачали головами.

— И без квартиры, положения, достатка, связей… Я не хочу!

— Опять все с начала, опять с нуля. Я тоже не согласился бы…

— Это же и семью потерять, и детей, все что знаешь и к чему привык… Нет, уж!

— А я бы пошел! — вызвался плотный круглоголовый Рыбаков. — Молодость главное. А остальное приложится!

Умудренные опытом офицеры с противоречивыми чувствами смотрели на уходящих выпускников. Они выходили в широко распахнутые ворота, и это было очень символично: очередной выпуск офицеров шел в большую жизнь.

В Центральный отдел внутренних дел он явился ровно к восьми. На невысоком крылечке в три ступеньки стояли два сержанта в пузырящейся форме, бронежилетах, с автоматами наперевес. Они охраняли милицию и, очевидно, пускали в райотдел не каждого. А как же гражданам сделать заявление? Вряд ли они пропустят через порог потерпевшего от кражи, а может, и пострадавшего от грабежа завернут… Это же всем законам противоречит!

— Я на работу, новый сотрудник, — Самойлин протянул к безразличным лицам свое новенькое офицерское удостоверение. Если он думал, что сержанты изучат документ, подтянутся и, как положено, отдадут честь старшему по званию, то он ошибся. Просто один постовой небрежно махнул рукой и буркнул сквозь зубы:

— Проходи, чего встал!

Лейтенант вздохнул. Ему вдруг стало совершенно ясно, что отбить внезапное нападение на райотдел постовые не смогут. Да они и не готовы к такому варианту развития событий. Тогда зачем они здесь стоят?

Он шагнул через порог, и первое место службы приняло его в свои объятия. Небольшой, казенно-неуютный холл с объявлениями на стенах, стойкий запах карболки, казенщины и человеческого горя. На раздолбанных, как из старого кинотеатра, креслах с откидными сиденьями сидели две женщины неопределенного возраста, в серой неприметной одежде, чуть поодаль маялся в ожидании такого же вида мужичок, которого вдобавок мучил похмельный синдром. В углу озабоченно переговаривались четверо парней, лица которых не внушали любви и доверия к человечеству.

Дежурный капитан за большим витринным стеклом говорил по телефону.

— Есть у нас заявка, есть! — в голосе слышалось раздражение. — Но это не криминальный труп! Я понимаю, что он второй день лежит, но мы такими не занимаемся! Звоните в «скорую помощь»… Ну, тогда в администрацию!