Дама с простудой в сердце

Оглавление

1/84
Следующая

ДОЛГИЙ ПРОЛОГ

Шел проливной дождь, сверкала молния. Самолет опаздывал на сорок минут. Юля переволновалась и грызла ногти, над которыми трудилась не меньше часа. Вся красота пошла насмарку.

Наконец-то диспетчер аэропорта объявил о посадке самолета, прибывшего рейсом Харьков - Санкт-Петербург. Встречающие бросились к турникетам. Когда она увидела Славу живым и здоровым, да еще и с улыбкой на лице, тревога улеглась. Самое страшное осталось позади. Они встретились и обнялись.

— У, девочка моя, я вижу, мокрые глаза? Чем же я тебя так напугал?

— Это не ты. Гроза меня напугала. Знаешь, как было страшно. А если бы молния попала в самолет?

— Так не бывает. Со мной не бывает. Я завороженный. Гадалка нагадала жить девяносто лет, а мне лишь тридцать три. Возраст Христа. Я верю в предсказания.

— Глупо получилось. — Юля огляделась по сторонам. — В суете я где-то забыла цветы.

Они не очень удачно встали посреди зала, и спешащие пассажиры толкали их со всех сторон.

— Бог с ними, с цветами. Как же мы будет добираться до твоего дома в такую погоду?

— У меня машина. Это не проблема. Минут за сорок доберемся. А где твои вещи?

Вячеслав показал на спортивную сумку, стоящую возле ног.

— И это все? Ты приехал навсегда?

— Сожалею, но харьковский дизайнер по офисным интерьерам получает не слишком много…

Юля взяла его за руку и повела к выходу.

Дождь усиливался. Пока они добежали до машины, успели промокнуть насквозь. Даже под крышей автомобиля особого уюта не ощущалось. Ветровое стекло заливало, словно его поливали из шланга. Стрелки часов подползали к одиннадцати вечера. Стоило выехать с вокзальной площади на шоссе, они тут же оказались в кромешной тьме. Свет фар выхватывал из мрака пятна зеркального асфальта. Скорость не превышала пятидесяти километров в час.

— Справишься с управлением в такую погоду?

— Не беспокойся. Я не первый день за рулем, а климат у нас не тот, что в Харькове. Уже привыкла. Обычно начало сентября балует бабьим летом. Это сегодня будто потоп. Завтра, надеюсь, проглянет солнышко.

— Всевышний противится нашей помолвке. Может, мы и впрямь поторопились?

Юля улыбнулась.

— А по-твоему, мы должны проверять свои чувства на расстоянии полутора тысяч километров еще пару лет? Если люди рядом, они быстрее поймут друг друга.

Вячеслав достал из кармана сигареты и закурил.

— Нас ждут гости?

— Конечно. Моя мать, старая светская дама, придерживается семейных традиций. Она собрала самых близких родственников и друзей. Тебя будут оценивать, как лот на аукционе, ты должен с этим смириться. Можно сказать, что я сделала революцию в старомодных устоях нашего семейства. Подумать только, везу в дом человека, которого никто из родственников никогда не видел. Я даже своей лучшей подруге не показывала твоей фотографии. Для всех будет приятной неожиданностью увидеть интересного интеллигентного молодого человека в качестве моего жениха. Уверена, ты произведешь самое благоприятное впечатление. Даже на дядю Саню.

— Неоспоримый авторитет в семействе?

— Мой крестный. Друг семьи. Он много лет работал вместе с моим покойным отцом. Уникальный тип. Ему достаточно пятиминутной беседы с человеком, чтобы дать точную характеристику. Не зря его считают лучшим следователем Ленинградской области.

Машина выскочила с Волховского шоссе на Санкт-Петербургское, минуя Стрельню, и свернула в сторону Петродворца.

— Уже скоро. — Юля вздохнула. — Сейчас увидишь, в каких хоромах живет твоя невеста. Матушка уступила нам правый флигель, а это десять комнат. На втором этаже я уже сделала ремонт. Теперь слово за тобой, господин дизайнер. Только не думаю, что мы долго там проживем.

— Как это понимать?

— Матушка решила, что я с мужем должна жить за границей. В Швеции или Швейцарии. Я же опытный ветеринар, а там они на вес золота.

— С чем связано ее решение?

— Не знаю. Но она настаивает. В жесткой форме. Хочет перевести за границу очень крупную сумму денег: можно и вовсе не работать. Рожай детей и радуйся жизни, но только я так не могу. Я очень люблю животных, мы заведем свою ферму.

Дождь продолжал поливать дорогу сплошными струями, встречные машины слепили яркими фарами, с правой стороны чернел Финский залив, отражая в своих водах вспышки молний.

— Ты знаешь, Юлечка, я начинаю чувствовать себя охотником за приданым. Нищий периферийный дизайнер нашел себе принцессу с мешком денег и решил окрутить ее. И ты думаешь, родственники воспримут меня как пылкого влюбленного?

Вячеслав загасил сигарету и взял новую.

— Родственники тут ни при чем. Тебя трудно обвинить в корысти. Мы познакомились по Интернету. И о моем приданом ты только что услышал. А родственники о нем ничего не знают. Моя мать для них — взбалмошная умирающая старуха, ничего не имеющая, кроме фамильной усадьбы, которую мы с сестрой даже продать не сможем. После смерти последнего отпрыска князей Оболенских она перейдет в собственность государства как памятник архитектуры. Если мы с тобой уедем жить за границу, имение останется моей родной сестре. Нет, злоумышленником тебя не назовешь. Ты предложил мне стать твоей женой до того, как узнал, кто я.

— И еще я узнал, что ты любишь совсем другого человека.

— Не надо об этом, Вячек. Речь идет о сказке. Я влюбилась не в человека, а в образ, в мечту любой девушки. Но мечта превратилась в мираж, который растаял в воздухе. Просто на сердце остался очень глубокий рубец. Вряд ли меня когда-нибудь посетит такое чувство, как любовь. Не хочу даже думать на эту тему. Миражи остаются миражами, а жизнь есть жизнь. Ты мне дорог своей добротой и любовью. Большего мне не нужно. Я буду тебе верной и преданной женой. За это ручаюсь.