Движущая сила

Оглавление

Вместе с водой я вкатился на лестницу и всем телом прижался к острой ступеньке. Почувствовал, как спадающая волна тащит меня назад, но я воспользовался тяжестью мокрой одежды и ботинок как якорем и удержался. Со следующей волной мне удалось подняться еще на ступеньку. Там я и остался лежать неподвижно, наполовину в воде, наполовину на лестнице. Еще одна волна, и вот я уже лежу на третьей ступеньке и чувствую, как земля обнимает меня и, прощая, говорит: «Ну ладно, подождем немного».

Лестница была встроена в стену, параллельно ей, и с одной стороны в нее всегда били волны. Я выполз повыше и остался лежать там в изнеможении, дрожа от холода, с явным сотрясением мозга и без единой мысли в голове. Мои ноги, до сих пор в воде, поднимались и опускались вместе с волнами. Но только когда очередная волна достигла моих коленей и попыталась приподнять меня, я с трудом сообразил, что если не заберусь наверх, то неизбежно окажусь там, откуда едва выбрался, а сил на вторую попытку уже не осталось.

Я подтянулся на две ступеньки, потом еще на три. Поднял голову. На самом верху стоял фонарный столб. Когда какое-то подобие силы вернулось ко мне, я снова пополз наверх, прижимаясь к внутренней стене, боясь свалиться в море с открытой стороны лестницы. Настоящий кошмарный сон — это не когда падаешь с крыши, подумал я, а когда падаешь со ступенек, по которым спускаются в лодку.

Наконец бесконечный подъем закончился. Я выбрался на пыльную, ровную, сухую поверхность дороги, с трудом дополз до столба и лег там вытянувшись, лицом вниз, одной согну гой рукой обнимая столб, чтобы убедить себя, что это не сон.

Я не имел ни малейшего представления о том, где я нахожусь. Слишком был занят борьбой за выживание, чтобы задумываться о таких мелочах. В голове гудело. Я попытался вспомнить почему и не смог, все было как в тумане.

Потом я услышал скрип гравия. На какое-то мгновение я подумал, что те, кто швырнул меня в воду, снова пришли за мной, но в голосе, который я услышал, звучала угроза другого сорта — недовольство рассерженного маленького начальника.

— Нечего здесь валяться, — сказал человек, — убирайтесь отсюда.

Я перевернулся на спину и обнаружил, что смотрю прямо в глаза большого пса. Собака тянула поводок, который держал крупный мужчина в морской форме и фуражке, при сверкающей серебром бляхе.

— Слышали, что я сказал? Убирайтесь! Я попытался заговорить, но сумел только что-то прохрипеть.

Начальник был явно недоволен. Пес, весьма недружелюбный ротвейлер, разглядывал меня голодными глазами.

Я снова попытался заговорить.

— Я упал.

На этот раз он понял, что я хочу сказать, но реакция оставляла желать много лучшего.

— Да хоть бы вы переплыли Ла-Манш. Вставайте и проваливайте отсюда.

Я попытался сесть. Удалось только приподняться на локте. Пес неохотно отступил, но явно оставил окончательное решение вопроса за собой.

— Где я?

— На причале, разумеется.

На причале. Где же еще?

— Каком причале? — спросился. — В каком порту?

— Что?

— Я... не имею понятия, где я.

Даже моя очевидная слабость не подействовала на него смягчающе. Держа собаку наготове, он подозрительно сказал:

— Саутгемптон, разумеется.

Причал в Саутгемптоне. Почему? Мое недоумение росло.

— Вставайте. Двигайтесь же. Здесь никого не должно быть после закрытия причала. И я ненавижу пьяных.

— Я ударился головой, — сказал я.

Он открыл рот, и я подумал, что он скажет, что ему наплевать, пусть бы я вообще лишился головы, но вместо этого он ворчливо спросил:

— Вы что, с судна свалились?

— Честно говоря, не знаю.

— Все равно, здесь лежать нельзя.

Я не был уверен, что смогу подняться и идти, и он, похоже, это понял, потому что неожиданно протянул мне руку. Он резко поднял меня на ноги, и я уцепился за фонарный столб, дожидаясь, пока голова не перестанет кружиться.

— Вам нужен доктор, — сказал он сердито.

— Просто подождите минутку.

— Вы не можете здесь стоять. Не полагается. При ближайшем рассмотрении он оказался свирепым на вид типом лет пятидесяти, с большим носом, маленькими глазками и тонкими губами. Уголки рта были постоянно недовольно опущены. Я видел, что он меня боится.

Я на него не обижался. С чем только не приходится сталкиваться ночному сторожу на причале — и с ворами, и с вооруженными бандитами, поэтому к человеку, лежащему там, где не положено, надлежало относиться с подозрением, пока не выяснится, что он не опасен.

— У вас есть телефон? — спросил я.

— В сторожке есть.

Он не добавил, что нельзя им воспользоваться, что само по себе было хорошим признаком. Я отпустил столб и сделал несколько неуверенных шагов, шатаясь из стороны в сторону и одновременно стараясь собраться с мыслями.

— Осторожно, — сказал он грубовато, хватая меня за руку. — Не то снова свалитесь.

— Спасибо.

Он держал меня за рукав, не то чтобы поддерживая меня, но, безусловно, помогая. С трудом передвигая ногами, которые, казалось, принадлежали не мне, а кому-то еще, я двинулся вдоль длинного причала и наконец добрался до большого здания.

— Сюда, — сказал он, дергая меня за рукав. Мы вошли в высокие железные ворота в заборе и пошли по дорожке. Впереди виднелась стоянка для автомобилей, потом низкая стена, а за ней шоссе. Совершенно пустое — ни машины. Я попытался взглянуть на часы, чтобы узнать, который час, и вздрогнул: часов не было.

Я вяло рассматривал шоссе в обоих направлениях, пока сторож возился с ключом, и обнаружил знакомые приметы, поняв, что уже здесь бывал. Теперь я знал точно, где я находился, хотя вопрос «почему?» оставался открытым.