Когда наступает осень

Оглавление

— Да, это очень осложняет дело, — наконец произнесла Грейс.

— В любом случае, я хочу оставить ребенка. Но боюсь, что не справлюсь одна, и мне потребуется твоя помощь.

— Конечно! Мы все будем помогать тебе! Хочешь, я приеду за тобой в Калифорнию? Боже мой, я стану тетей! Отец просто умрет от счастья, узнав, что у него будет внук.

— Грейс! — прервала ее Линда. — Ты что, не слышала? Это ребенок не Роя!

— Какая разница! Кто об этом узнает? Конечно, он родится немного позже, но кто будет подсчитывать дни…

— Немного позже? Позже на четыре месяца!

— Послушай, дорогая, никто не скажет ни единого слова. Никто не посмеет. Все слишком боятся отца. А уж о его реакции тебе и вовсе не следует беспокоиться. Я знаю его. Отец был сломлен смертью Роя, его единственным ребенком осталась я — старая дева. Даже если он что-то и заподозрит, то сделает вид, что все в порядке.

— Но я не хочу постоянно жить во лжи! — запротестовала Линда.

— Мы скажем ему правду, но потом, — твердо ответила Грейс.

— Хорошо. Но, по крайней мере, обещай мне, что пока ничего не скажешь отцу. Я должна все как следует обдумать.

— Договорились, — согласилась Грейс. — Но знай, что твое место здесь, в нашем доме. Мы позаботимся и о тебе, и твоем ребенке.

Слезы побежали по щекам Линды. Конечно же, ей надо вернуться домой! Грейс права.

— Хорошо. Но мне потребуется пара недель, чтобы уладить здесь все дела. Я позвоню тебе, как только буду знать точную дату отъезда.

— Береги себя, Линда.

Теперь, когда она приняла решение, нужно объявить всем, что она уезжает. Труднее всего объяснить все Дорис. Ведь Линда не может раскрыть истинной причины своего бегства, и все будет выглядеть так, словно она не вынесла суровых условий жизни и снова возвращается к своему обеспеченному прошлому.

Однако это надо сделать, и притом быстро. Уже на следующее утро Линда подошла к Дорис и сказала, что уезжает.

— Почему? — спокойно спросила та.

Когда Линда посмотрела в глаза своей подруге, она поняла, что у нее просто не хватит духа солгать. И, в конце концов, почему бы не сказать правду? Хотя, разумеется, не всю правду… Пусть Дорис думает, что это ребенок Роя.

— Я беременна.

Линда опустила глаза и почувствовала, что предательски краснеет.

— Но это же великолепно! — воскликнула Дорис. — Неужели ты не рада?!

— Знаешь, ведь это не очень приятно — быть беременной вдовой. И я прошу тебя никому не говорить об этом.

— Ну конечно, Линда, если ты просишь, я никому не скажу. — Дорис немного помолчала, а потом добавила: — Даже Джейку не говорить?

— Особенно Джейку! — почти закричала Линда, но, почувствовав, что еще немного — и она выдаст себя с головой, поспешно добавила: — Мне не очень хочется возвращаться в Хьюстон. Но я сомневаюсь, что справлюсь со всем одна. К тому же это будет более справедливо по отношению к ребенку.

И тут только Линда впервые по-настоящему поняла, как тяжело живется Дорис: ведь ей всегда приходилось рассчитывать только на себя. Но если Дорис может справляться со всем сама, то почему же она, Линда, не сможет?

На какую-то долю секунды ей даже захотелось изменить свое решение. Но это была лишь минутная слабость. Нужно смотреть правде в глаза: Дорис была сделана из другого теста, она с детства привыкла бороться за существование. А Линда? Она едва может обеспечивать себя. Так что уж говорить о ребенке…

Линда повернулась и медленно пошла к своей кассе. Нет, она должна уехать. У нее просто нет другого выхода.

Спустя неделю Линда ожидала вылета в аэропорту Сисайда. Все было кончено, мосты сожжены, и все-таки она до последней минуты надеялась, что хоть что-то остановит ее.

Вдруг сейчас Джейк вбежит в зал аэропорта и окажется, что все это было только кошмарным сном! Он обнимет ее, объяснит, почему не мог писать и звонить ей, скажет, как счастлив, что у них будет ребенок… Линда смахнула набежавшие на глаза слезы и приказала себе никогда больше не вспоминать о Джейке.

Это была тяжелая неделя — она складывала вещи, убирала квартиру, паковала чемоданы. Оказалось, что за время, пока жила здесь, она успела обрасти барахлом, у нее даже появилась кое-какая мебель. Когда сборы были закончены, она бродила по пустой квартире, где совсем недавно была так счастлива. Теперь в ней ничто не напоминало о Линде, а тем более — о Джейке…

Объявили вылет. Она взяла сумочку и медленно направилась на посадку.

8

Линда сидела за столом, накрытым для завтрака в особняке Конли, и слушала непринужденную болтовню Грейс о предстоящем благотворительном бале. Это ее ничуть не интересовало — равно как и яйцо-пашот в стоящей перед ней серебряной рюмке.

Прошла всего неделя с того дня, как она вернулась сюда, но Линда уже начала бояться, что сделала ошибку. Несколько месяцев, проведенные в Калифорнии, показали ей, какой должна быть настоящая жизнь. Даже если не вспоминать о Джейке, о том, что эта жизнь была наполнена любовью, Линда чувствовала, что скучает по своей работе, по солнцу и морю, по людям, окружавшим ее.

— О чем ты думаешь, Линда? — услышала она вопрос Грейс.

Линда в недоумении взглянула на свою золовку — энергичную сорокалетнюю даму, никогда не знавшую настоящих забот.

— Извини, Грейс, я задумалась. Что ты сказала?

— Как ты думаешь, может быть, использовать гавайские мотивы? Или что-нибудь еще более экзотическое?

— О, я не знаю… У меня совсем нет опыта в таких делах. — Боже, какая разница! — подумала она, а вслух произнесла: — Я бы, наверное, предпочла восточный стиль.