|
Оценить:
|
Длиною в жизнь
8
Дни, проведенные ими вместе в Оттаве, были полны романтики: ночное звездное небо, поздний ужин за уличным столиком какого-нибудь ресторана, да еще и предсвадебные хлопоты — ведь Трейси выдавала замуж свою лучшую подругу, а Кевин — друга.
И вот теперь, несколько лет спустя, она рассказала обо всем этом Кевину. К концу ее повествования он заметно расслабился, а глаза его засияли. Затем Трейси поведала ему об их собственной свадьбе и о своих родителях — лучших родителях на свете! — которые жили в Лондоне. Рассказала и о Боуэне — о его чудесных пляжах и тамошнем круге их весьма эксцентричных друзей.
Трейси говорила только о самых веселых и счастливых моментах их жизни — и ни о чем из того, что произошло позднее. Приятные воспоминания каким-то невидимым экраном закрыли от нее прошлое, и отчасти этому способствовал сидящий рядом смеющийся Кевин.
Но так не могло продолжаться слишком долго.
Реальность грубо вторглась в этот фантастический ужин, когда за соседний столик сели две женщины. Они продолжали начатый ранее разговор, причем одна говорила спокойно, зато другая почти кричала — хрипло и враждебно.
— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что мне не следует с ним разводиться?! — вопрошала крикунья. — Теперь это совсем не тот человек, за которого я когда-то выходила замуж! Он даже не хочет со мной больше разговаривать! Его не волнуют мои чувства! Неужели я должна жить с подобным типом до конца своих дней?! Теперь ты меня понимаешь?!
Эти слова были до боли знакомы Трейси, и ее радостное настроение мгновенно улетучилось.
— Полагаю, нам следует отказаться от десерта, — предложил Кевин, заметив, как гримаса боли исказила ее лицо.
Когда они вернулись в свой номер и отгородились от остального мира запертой дверью, Кевин обернулся к Трейси и улыбнулся.
— И все-таки это был чудесный вечер!
Он стоял так близко, что у Трейси начали дрожать колени.
— Я хочу поцеловать тебя, — сказал Кевин. От этих слов у нее участился пульс. Трейси нe могла шевельнуться, не могла разжать губ, зато остро чувствовала сильное возбуждение Кевина, которое словно наэлектризовало воздух в номере.
— Мне очень этого хочется, однако я не уверен, должен ли это делать, поскольку ты по-прежнему кажешься малознакомой. Черт бы побрал эти животные инстинкты, которые овладевают мужчинами при виде красивых женщин! Однако ты все-таки моя жена, поэтому… — Его голос дрогнул. — Что за чертовщина! — Кевин приподнял здоровой рукой подбородок Трейси и наклонился к ее губам.
Она не могла противиться собственным инстинктам, не могла устоять перед поцелуем его теплых губ, а потому закрыла глаза и всем телом прильнула к Кевину.
За последние пару лет Трейси редко, но все же целовалась с мужчинами, однако ни одному из них так и не удалось растопить ледяной панцирь, сковавший ее сердце, или хотя бы по-настоящему взволновать. И лишь теперь ее кровь закипела, сердце сорвалось с места в карьер, а от былой холодности не осталось и следа.
Нет, беспомощно подумала Трейси, я не должна допустить, чтобы мы вновь сблизились. Наша любовь умерла, Кевин об этом забыл, но у меня-то с памятью все в порядке! Я не могу поступить нечестно по отношению к нему.
Однако все это был лишь жалкий лепет — и она прекрасно это осознавала.
Кевин отстранился и пристально посмотрел на Трейси. В его глазах полыхал хорошо знакомый ей огонь страсти. Да, он ее не помнил и только начинал узнавать заново, но одно, несомненно: он хочет ее. Трейси чувствовала его желание так же ясно и остро, как свое.
Неистовым усилием воли Кевин заставил себя отойти от Трейси. Он подошел к окну и стал смотреть на застывший в ночной тишине лес, который ярко освещала луна.
— Ты понимаешь, мне необходимо вернуть свою память, — словно оправдываясь, пробормотал он. — Я уже смирился с существующим положением вещей, и это позволило мне свежим взглядом оценить ситуацию. Ходить мрачным и постоянно о чем-то беспокоиться — далеко не самый лучший вариант, и теперь я в этом совершенно уверен. — Он порывисто обернулся. — Я рад, что ты здесь, чтобы оказать мне моральную поддержку, пусть даже мне пока кажется, что я совсем тебя не знаю.
Она невольно вздрогнула, и Кевин, заметив это, покаянно продолжил:
— Извини, я не хотел тебя обидеть. Больше всего на свете мне хотелось бы вспомнить свои чувства к тебе, как к своей жене. Тогда я смог бы сказать, что люблю тебя и безумно скучаю, когда ты в отъезде… Тогда я подхватил бы тебя на руки, отнес в спальню и мы занялись бы самым упоительным делом на свете. Но сейчас я даже этого не могу сделать из-за гипса и сломанных ребер! — Он тяжело вздохнул. — Кстати, говоря тебе все это, я чувствую себя полным идиотом.
— Все в порядке! — поспешно заверила Трейси, не поднимая глаз, чтобы не выдать обуревающих ее эмоций. Она чувствовала себя обманщицей, да в сущности таковой и была на самом деле!
— Мои чувства к тебе живы, — мягко продолжал Кевин, — но прячутся очень глубоко, на самом дне моей души. И как же будет замечательно, когда в один прекрасный день они выплеснутся наружу!
— А ты в этом уверен?
— Разумеется. Ведь все, что для этого требуется, — это смотреть на тебя так, как я смотрю сейчас.
Но он был не прав, глубоко не прав. Она опустила голову и сцепила пальцы рук, чтобы сдержать дрожь. Кевин подошел и осторожно погладил ее по голове.
— Все будет хорошо, Трейси.
Нет! — мысленно возразила она. Ничего хорошего уже не будет! Прошлого не вернуть.
3
