|
Оценить:
|
Я хочу на тебе жениться
7
2
Кэтрин тряхнула рукой, чтобы сбить мышечный спазм, перехвативший кисть после долгого и непрерывного печатания текста под диктовку ее нового босса. Теперь она понимала, почему Джеймса Роккаттера прозвали тираном.
Был уже поздний вечер, и мысли женщины все настойчивее кружили вокруг одного-единственного вопроса: как там дома?
Слава богу, к ней часто приезжала погостить мать, проживавшая в Пенсильвании. Добрые люди свели ее с порядочной приходящей няней, которая никогда не спрашивала о часах прихода и ухода, а лишь молча выполняла все, о чем просила Кэтрин. Здесь же, в Нью-Йорке, жила ее кузина, которая в случае экстренной необходимости всегда готова была забрать Энни к себе. К другим же людям она обращалась за помощью только тогда, когда иного выхода уже не оставалось.
Но, конечно же, спокойнее всего ей было, когда за дочуркой присматривала бабушка, боготворившая саму землю, по которой топали ножки обожаемой внучки.
Пальцы новой помощницы Джеймса Роккаттера летали над клавиатурой пишущей машинки, как перышки. Со стороны могло показаться, что она вообще не ведает, что такое усталость. На самом же деле Кэтрин уже начала уставать. И тем не менее она твердо решила не распускать перед новым боссом слюни. Пусть его поведение и вызывало в ней по меньшей мере удивление. Надо же, усадил за работу в тот же день, в который провел собеседование! И усадил когда? В самом конце рабочего дня — в пять часов! Что ж. Зато по крайней мере заинтересовался ею как надежной, ответственной работницей. А если она произведет хорошее впечатление в первые же трудовые будни, постоянная работа в «Роккаттере» будет для нее гарантирована. Ведь слова, произнесенные Джеймсом Роккаттером полчаса или час назад, вовсе не обязывают его выполнять данное ей обещание, так что она сама в первую очередь должна пробиваться к намеченной цели. А для этого ей необходимо как можно быстрее проявить свою покладистость, талант и безотказную работоспособность.
Кэтрин знала, что в глазах некоторых людей магнат Джеймс Роккаттер был безжалостным и жестоким, другие обвиняли его в том, что он насильственным путем захватил все рычаги правления в компании. Но она слишком много читала о нем, чтобы не знать и того, что, хотя он и не был убежденным альтруистом, ему удавалось перестраивать скупавшиеся им фирмы-развалюхи таким образом, что они превращались в «дойных коров», дававших неслыханную прибыль. Ее восхищал требовательный подход Джеймса к делу и его неукротимое стремление добиваться от сотрудников максимально высоких результатов в работе.
Когда-то она сама ценой невероятных усилий, дюйм за дюймом выбиралась из ужасающей нищеты своего квартала в родном городе, а того, что имела сейчас, добилась благодаря тому, что во всякую работу, которую ей подбрасывала судьба, вкладывала даже не сто, а сто десять процентов всех своих сил, способностей и возможностей. Джеймс казался ей боссом, который ценил именно такое отношение к делу.
Но, разумеется, при таком подходе к труду своих подчиненных работодатель не должен злоупотреблять их бескорыстной самоотдачей, не должен без конца закручивать гайки и выжимать из них последние соки. Он должен знать меру.
Кэтрин относилась ко всем этим вещам с особой чувствительностью. Но, с другой стороны, она понимала, что в своей работе ей не следовало делать даже малейших промахов, чтобы они случайно не омрачили ее будущее.
Уже больше часа она стенографировала под диктовку своего нового босса. А потом стенограмму придется еще расшифровывать — перепечатывать на машинке. С каждым словом, фиксировавшимся ею на бумаге, ее нервы сжимались все сильнее и сильнее. Сжимались в невидимую, опасную пружину. Но нет, она сумеет сдержать эту пружину! Сумеет сдержать себя. Ибо ее воля и четкое видение поставленной цели были сильнее любой завитушки, пусть даже свитой из живых нервов.
Кэтрин ничего не имела против: она готова была работать на новом месте в первый же день на все сто десять процентов. Только… только ведь сегодня у нее был день рождения. Дома ее ждали мама с дочуркой. Когда она приедет с работы домой, мама сходит за китайской едой, а после ужина они будут по очереди держать на руках Энни и смотреть кинофильм, который Кэтрин заранее взяла напрокат. Конечно, все это не будет похоже на грандиозное застолье, каким большинство людей представляют себе празднование дней рождения, но ее такая скромная, сугубо домашняя вечеринка вполне устраивала.
Кэтрин взглянула на часы: стрелки показывали уже семь вечера, а конца-края работы еще не было даже видно. Она вздохнула, подняла телефонную трубку и, отбросив назад прядь рыже-каштановых волос, приложила ее к уху. Затем набрала домашний номер и, когда на другом конце провода раздался голос матери, произнесла:
— Привет, ма, это я опять. Похоже, нам придется отменить все торжества по случаю моего дня рождения. Даже не знаю, когда смогу отсюда выбраться.
— Ты все еще трудишься? О боже!
— Я расскажу тебе обо всем, когда приеду, но это вряд ли получится скоро. Да, ма, не забудь напомнить мне, чтобы я позвонила домой мистеру Лэндмарку и сообщила ему мои новости.
— Я оставлю тебе записку об этом, дочка. Мне очень жалко, что в такой день ты все еще трудишься. Но у нас с ангелочком все в порядке. Мы неплохо проводим время.
— Я рада за вас. А сколько сладких булочек она выпросила у тебя сегодня?
— Не смей так говорить о моем ангелочке!
— Мам…
— Всего три, но они были такие малюсенькие…
— Мам, не вздумай давать ей еще. Чтобы ни одной больше! Ясно? И вообще: она ела что-нибудь за ужином?
