Лживый язык

Оглавление

— Да… н-немного, — неуверенно произнес я, бросая лезвия в пакет, который я положил в рюкзак, на блокнот.

— Дрожь, тошнота, смятение, глупые мысли — все это будет мучить вас следующие несколько часов или даже на протяжении нескольких дней. Поэтому берегите себя. Больше отдыхайте. Выпейте чего-нибудь, чего-нибудь крепкого — виски или коньяк, — если думаете, что это поможет.

Неожиданно вид у него стал несчастный.

— Даже не знаю, как мы будем держать с вами связь. Это ужасно.

Меня терзало чувство вины. Казалось, мой план написан у меня на лице, и Крейс это видит.

— Вот, возьмите. — Я дал ему свой мобильный телефон, чтобы облегчить совесть. — На тот случай, если понадобится. Да и я смогу звонить вам.

— Бог мой, да я же не знаю, что с ним делать.

— Славное, пусть он всегда будет включен, — сказал я, доставая из сумки зарядное устройство. — А когда заряд кончится, вставьте это в розетку. Тогда я смогу все время быть с вами на связи.

— Вы уверены? — спросил Крейс, немного повеселев.

— Да, конечно. Когда прилечу, в аэропорту я сразу возьму себе на прокат другой телефон.

— Вы очень любезны. Позвольте и мне сделать для вас кое-что. Возьмите. — Он протянул мне деньги. — Это покроет стоимость телефона и некоторые ваши затраты. И я хочу оплатить ваш перелет. Туда и обратно.

— Нет, Гордон, на такое я не могу согласиться. Это уже чересчур.

— Нет, я настаиваю. В любом случае, я действую исключительно из эгоистических побуждений. По крайней мере, я буду знать, что вы вернетесь.

Сказав это, он рассмеялся.

— Вы невероятно добры. Спасибо. Только я пока не знаю, в какой именно день смогу вылететь назад.

— Ах, ну да, понимаю. Конечно. — Крейс попытался скрыть свое разочарование. — А вы сейчас забронируйте билет, а потом, если потребуется, поменяете дату вылета. Да, так и сделайте.

— Вы правы. Спасибо.

После того как я позвонил по своему мобильнику в аэропорт и показал Крейсу, как пользоваться таким телефоном, мы выпили по бокалу вина. Я договорился с Лючией, юной дочерью хозяйки булочной-кондитерской, о том, что она будет приносить продукты Крейсу в мое отсутствие, и затем вызвал водное такси. Мы с Крейсом спустились во внутренний дворик. Солнце закатывалось за горизонт, дробясь на миллионы галлюциногенных ярких лучиков, которые окрашивали каменную кладку в сюрреалистический узор из розовых, лиловых и кроваво-красных оттенков. Доносившийся с улицы плеск воды усиливал фантасмагорическое впечатление. Все казалось призрачным, каким-то чуждым, будто я наблюдал происходящее с некой отдаленной точки или смотрел на свое отражение, проецирующееся на большой экран.

— Мне будет вас не хватать, Адам, — проговорил Крейс. — Мне кажется, что за последние несколько дней благодаря всем этим разговорам мы лучше узнали друг друга. Мне было трудно говорить о прошлом, и в какой-то момент я подумал, что не смогу продолжать, но на самом деле мне это помогло. А вам? Вы тоже чувствуете, что вам это помогло?

— О да, несомненно, — ответил я. — Для меня многое прояснилось. Встало на свои места, так сказать.

Крейс едва заметно улыбнулся.

— Не удивлюсь, если это даже настроит вас на творческий лад. Помнится, последний раз, когда мы говорили об этом, вы сказали, что роман у вас пока не очень идет.

Он смотрел на меня, ожидая ответа.

— Э… да, пожалуй. Я действительно пока сделал не много, кое-какие записи только: заметки, идеи, наброски.

— Ну, как раз из таких вот крошечных микробов и развивается большая зараза. Ничто не сравнится с состоянием одержимости, творческой лихорадки. Может, по возвращении покажете мне то, что написали? Разумеется, если вы не хотите, я совершенно…

— Нет, конечно, покажу. Я очень ценю ваше мнение.

— Буду ждать с нетерпением. — Крейс обнял меня костлявыми руками. — Я знаю, вам пора ехать, но, пожалуйста, возвращайтесь скорее. Может, мы даже продолжим наши маленькие беседы…

Я шагнул за порог палаццо, прошел по улице и увидел, что водное такси уже ждет меня на небольшом канале.

— Такси здесь, — сказал я, возвращаясь к Крейсу. — До свиданья. Встретимся через неделю. Я постараюсь вернуться как можно скорее, обещаю вам.

Я повернулся, собираясь уйти.

— Адам, — окликнул меня Крейс.

— Да?

Я обернулся, глядя на его тощий высохший силуэт, вырисовывавшийся на фоне массивных деревянных дверей.

— Нет, ничего. Пустяки.

Я зашагал к катеру, а Крейс закрыл дверь.

Часть 2

Возвращение в Англию было мучительным. Будто я увидел гноящуюся плоть на внезапно открывшейся старой ране. Я вычеркнул Англию из своего сознания, отказываясь думать об Элайзе и о том, что между нами произошло. В конце концов, в Италии у меня началась новая жизнь. У меня были планы, честолюбивые замыслы; я работал над книгой.

Но, когда самолет стал кружить в сером небе, время от времени кренясь набок, так что я видел внизу мозаичный узор полей, меня начала мучить тошнота. Во рту пересохло, появилась горечь. Я закрыл глаза и представил Элайзу, вспомнил, как пропускал через пальцы ее блестящие иссиня-черные волосы, водил языком по вене, виднеющейся под тонкой кожей на ее шее. Ее глаза распахнулись — сверкнули как голубой лед. А вот другое воспоминание. Мы в постели. Раннее утро, в комнату сочится тусклый свет. Я протянул к ней руку; она замерла от моего прикосновения. Я слышу, как она дышит: неглубоко, напряженно. Она включила лампу, стоявшую возле кровати, и повернулась ко мне. Лицо ее серьезно. Что-то не так в наших отношениях. Не все между нами ладно, верно? Разве я не согласен?