Наследники Альберты

Оглавление

увижу, что ошиблась, изорву завещание в клочки».

- Так вот почему она не поставила нас в известность,- пробормотал Сванде Странд.

- Моя дорогая сестра хотела посмотреть, как будет вести себя дальше ее беспомощная девочка,- догадался пастор.- Франс Эрик Фабиан часто говорил, что слабым

натурам большие деньги впрок не идут.

- Словом, это завещание для Полли - все равно что кусок сахара для дрессированной собачки,- съязвила Мирьям.

Лиселотт только этого и ждала.

- А я что говорила! - взвизгнула она.- Девчонка притворяется. Она все знала заранее.

- Если бы! - вскрикнула Полли.- Если бы я догадывалась, разве я была бы так убита горем?

- По-моему, Альберта умерла очень вовремя, - произнесла пасторша с сатанинской усмешкой.- Не успев одуматься и расстроить твои блестящие планы на

будущее.

- Ничего ты не понимаешь,- устало сказала Полли.- Я никогда не желала ей смерти. Я хотела жить в этом доме вместе с нею, хотела, чтобы мы никогда не расставались.

16. ТВОЯ БОЛЬНАЯ СОВЕСТЬ ЗАГОВОРИЛА

В холле настойчиво звонил телефон. Наконец трубку сняли, и старший полицейский Берггрен приоткрыл дверь.

- Это из Стокгольма,- сообщил он, не входя в гостиную.- Какой-то редактор просит к телефону Мирьям Экерюд.

- Какой еще редактор? Из моего журнала? - вскочила Мирьям.- Я должна узнать, в чем дело. Наверняка опять что-то не ладится.

- Ушла,- неодобрительно сказал пастор.- Ну и воспитание! Ведь комиссар специально собрал нас здесь, чтобы уточнить подробности трагической гибели Альберты, и картина была уже почти ясна.

В холле его племянница кричала, чуть не плача:

- Нет! Только не пасторесса из Лунда! Но мы же… мы же раньше договорились!

- Не выношу нынешних новомодных словечек,- заметил пастор.- Это так глупо и вульгарно. По-моему, «пасторесса» звучит просто дико.

- Мы снова соберемся здесь через двадцать минут,- объявил комиссар Вийк и жестом пригласил адвоката Странда выйти с ним в холл.

- У меня к тебе два поручения, и я хочу, чтобы ты начал действовать немедленно,- обратился комиссар к Сванте.- Прежде всего…

- Отказывается от посвящения в сан? - раздраженно кричала Мирьям в телефонную трубку.- Ах, не от посвящения! От интервью в нашем журнале? Да она просто с ума сошла! Ведь мы пишем только о выдающихся личностях. Чем ей не нравятся Карин Сёдер, Барбру Альвинг или Камилла Мартин? А-а, вот в чем дело! Не хочет лишний раз мозолить глаза коллегам-мужчинам…

На кухне комиссар Вийк снова как следует подкрепился кофе. Когда он опять вышел в холл, незадачливый редактор окончательно вывел Мирьям из себя.

- Кто приехал? Мисс Ширли Стивенсон из Бостона? Она сегодня заходила к тебе? Она в Стокгольме? И у тебя не нашлось времени ее принять? Господи, спаси и помилуй! Да из всех наших кредиторов она единственная уже почти согласилась увеличить дотацию… Ну ладно, мне пора закругляться.

Она сделала виноватую гримасу, когда комиссар выразительно показал ей на часы.

- Что-что? - спросила Мирьям в трубку.- Почему я сижу в Скуге? Интересуются вечерние газеты и радио? Ну и прекрасно, раз ты ничего не знаешь, значит, тебе не о чем и разговаривать с ними.- Мирьям бросила трубку и с ненавистью сказала: - Гиена, падкая на сенсацию! Хотела бы я знать, на кого он еще работает.

- Не тебе осуждать журналиста, который охотится за сенсациями,- ответил ей комиссар.- Скажи спасибо шефу полиции, что в этом доме ты избавлена от нашествия

репортеров и фотографов. Андерс Лёвинг их даже близко к ограде не подпускает. А пресс-конференцию решил устроить в полицейском управлении.

- Все равно противно,- сказала Мирьям, и первая прошла в гостиную.

Чета Люнден по-прежнему сидела на диване. Полли и Еспер тихонько беседовали в углу среди цветов. Ни адвоката Странда, ни доктора Северина в гостиной не было.

Комиссар сел в кресло и несколько минут задумчиво разглядывал бальзамины и нежные примулы. Кто ухаживал за ними, когда Альберты не стало? Жена пастора Люндена или его собственная мать?

- Ночью со второго дня пасхи на третий,- начал он после долгой паузы,- умерла Альберта. Я навел кое-какие справки насчет алиби каждого из вас в тот вечер и в

ту ночь.

Полли Томссон, сидевшая в старинном кресле, подалась вперед и судорожно выдохнула:

- Ну и что?

- Полли,- комиссар обращался ко всем,- провела здесь воскресенье, а в понедельник в половине шестого вечера уехала автобусом в Эребру. В девять часов, еще до

того, как Альберта открыла вьюшку и затопила печь, Полли уже сидела в стокгольмском поезде. Она часто ездит по этому маршруту, и кондуктор хорошо помнит ее.

- А если он перепутал день? - подозрительно спросила Лиселотт.

- Ничего он не перепутал, так как именно в тот день в поезде дебоширили пьяные подростки, и он запомнил, что Полли очень испугалась. К тому же она единственная из всех пассажиров не предъявляла к кондуктору никаких претензий по поводу разгулявшихся юнцов. В десять часов вечера, с небольшим опозданием, поезд пришел на Центральный вокзал в Стокгольме. А в половине одиннадцатого генеральша, квартира которой находится под квартирой Мирьям, видела, как Полли вышла из такси и вошла в подъезд. Эта генеральша - чистая находка, от нее ни одна мелочь не укроется.

- Не совсем подходящее название для этой старой карги. Троглодит она, а не находка,- не удержался Еспер.

- После отъезда Полли Альберту Фабиан навестили несколько человек,- продолжал комиссар.

- Я отвез жену в гостиницу,- не дожидаясь вопроса, сказал пастор Люнден,- там в банкетном зале у них был дамский ужин. А сам заглянул на огонек к Альберте, и она угостила меня кофе. Это было примерно в шесть-полседьмого. Она чувствовала себя хорошо, но собиралась пораньше лечь.