Ночная незнакомка

Оглавление

1/104
Следующая

Что? Пощадить тебя — убийцу? Вспомни
Кровавых рек бурлящие потоки
И тех загубленных невинно, что ты не пощадил!
Корнель. Цинна

ГЛАВА 1

О забывчивых людях иногда говорят «дырявая память» или «дырявая голова». Она с полным правом могла сказать о себе и то и другое, потому что ничего не помнила и в ее голове действительно зияла дыра.

Самая настоящая дырка величиной с пятицентовую монету. Размеры ее на первый взгляд невелики, однако при определенных обстоятельствах могут показаться огромными. Отверстие-пропасть. Отверстие-бездна.

Прошло уже несколько минут, а она по-прежнему не понимала, почему до сих пор жива. Все началось с паутины, возникшей перед ее глазами в самом центре ветрового стекла. Гигантская паучья сеть, соткавшаяся из воздуха за долю секунды, заслонила горизонт и сдавила ей тело железными оковами. Минула целая вечность, прежде чем она сообразила, что причудливые, расходящиеся веером тонкие линии на стекле — результат проникновения летевшей с огромной скоростью пули, которая предназначалась для ее головы. Сначала вспыхнула радость: если она видит дырку, значит, в нее не попали! И только потом родилось странное ощущение, будто в ее черепной коробке оказалась банка с золотыми рыбками. В зажатом между ушами сосуде что-то плескалось: «плюх-плюх», словно голову заполнила вязкая жидкость, сотрясаемая обезумевшими, бьющими во все стороны плавниками рыбками.

Она не осмеливалась оторвать руки от руля и поднести их ко лбу или вискам, поскольку ей казалось, что пальцам откроется что-то ужасное. Точнее, она боялась нащупать отверстие. Воронку, которая засосет палец по вторую фалангу. Однако ей совсем не было больно, хотя тело налилось тяжестью, как при подъеме в скоростном лифте, который возносит на двадцатый этаж за несколько секунд.

Еще она чувствовала, как, огибая правое ухо, по шее стекает тонкий ручеек, устремляется вдоль позвоночника и теряется на бедрах, в том месте, где их перехватывает резинка трусиков.

— Я не умерла, — шептала она, — и даже не испытываю боли!

Ей захотелось опустить стекло, просунуть голову в окно и рассмеяться в лицо своему обидчику, но она сообразила, что даже не знает, кто в нее стрелял.

Единственным образом, проступившим в ее памяти, была постепенно приближающаяся пуля. Прежде чем вонзить ей в лоб свое жало, пуле пришлось бесконечно долго буравить себе путь в желеобразном воздухе. Так по крайней мере ей казалось. Она и сейчас видела перед собой неумолимо надвигающуюся на нее блестящую металлическую округлость.

Она с удивлением обнаружила, что на кончике крошечного снаряда отразилось ее лицо, искаженное кривизной, словно в зеркалах, которые устанавливают в «комнатах смеха» на ярмарках. Увидев свои черты, постепенно проявляющиеся на сверкающей поверхности, она едва не поддалась соблазну воспользоваться этим импровизированным зеркальцем для того, чтобы подправить макияж.

Круглый зеркальный осколок, с томной медлительностью перемещавшийся в пространстве.

Она вздрогнула. Конечно, образ приближающейся пули существовал лишь в ее воображении. Если бы полет действительно занял столько времени, она успела бы наклонить голову. Почему же она этого не сделала?

Однако, вопреки здравому смыслу, ее не покидала уверенность, что пуля продвигалась к ее лицу как сонная муха, с трудом преодолевая невидимую студенистую массу.

«Идиотизм, — подумала она. — Теперь из-за этой дурацкой дырки в голову будет лезть всякая чушь. Придется привыкать. Пуля не может тащиться, как…»

Женщина закусила губу, не в состоянии произнести слово, которое готово было сорваться у нее с языка. Она изо всех сил старалась вспомнить, как именовалось маленькое, покрытое слизью животное с втягивающимися рожками и собственным домиком на спине. При перемещении оно оставляло за собой поблескивающую слизистую дорожку… Черт! Какое же у него название? Французы едят его с чесночным маслом… Мерзость!

Внезапно она осознала, что все ее усилия ни к чему не приведут. Пуля, проникшая в мозг, выдавила оттуда имя животного, и оно разбилось вдребезги, словно стеклянный шар, соскользнувший с ветки новогодней елки. Уничтожено… стерто. Возможно, та же судьба постигла и другие слова, но она узнает об этом, лишь когда в них возникнет нужда. Какая досада! Особенно если это произойдет на людях.

Ее захлестнула жаркая волна ненависти к остренькому кусочку металла, в котором она успела разглядеть свое изуродованное лицо, похожее на вытянутую лисью мордочку. Несколько секунд стальная головка пули находилась так близко, что молодая женщина сумела не только различить наметившиеся в уголках глаз морщинки, но и вспомнить, что к тридцати годам большинство ее приятельниц успели уже дважды сделать себе подтяжку.

За мгновение до этого была вспышка, взрыв. Из дымного облака вылетел маленький хищный снаряд, а еще раньше (она хотела сказать: до выстрела)… перед машиной возле капота внезапно выросла чья-то фигура. Больше она ничего не помнила. Ни своего имени, ни адреса, ни рода занятий.

Обрывки мыслей ускользали от нее подобно маленьким юрким рыбкам, барахтающимся в лужице посреди осколков аквариума. Их невозможно поймать, они бьются в руках, не понимая, что им пытаются спасти жизнь. Так и воспоминания, отвратительно скользкие, просачивались между пальцами, и она не могла удержать их в голове, которая опустошалась с каждой минутой.

Нужно было что-то делать, но что? Заткнуть зияющую во лбу дыру пробкой? У нее не хватило бы на это мужества.