Стеклянный ключ

Оглавление

Глава 10

В гостиной собралось несколько супружеских пар и человек пять «бесхозных» кавалеров. Все они, за отсутствием других дам, так или иначе оказывали знаки внимания хозяйке дома, которая, надо признать, выглядела просто великолепно. Среди дам в вечерних платьях и драгоценностях Жанна выделялась изяществом, стройностью и откровенностью наряда, который на женщине более взрослой был бы вообще неуместен, а ей шел.

Сергей, игравший в бильярд в мужской компании, время от времени бросал в сторону подруги довольные взгляды: хороша, ничего не скажешь.

Дамы забавлялись коктейлями в ожидании последних гостей; несколько мужчин травили анекдоты в курительной комнате, отделенной от прихожей высокой стеной-аквариумом.

Алина подошла к подруге, застрявшей возле какой-то своей приятельницы с разговором о последних покупках, извинилась, ухватила Жанну под локоток и увлекла ее в сторону кухни.

— Щебечи, щебечи, — зашептала она сердито, — не оставляй их ни на минуту. Что ты села трепаться с этой дурой Веркой? Какая тебе разница, сколько стоят ее духи при скидке на шестьдесят семь процентов? Что за страсть к распродажам?

— Чего ты так переживаешь? — отмахнулась хозяйка дома. — Все будет хорошо…

— Я переживаю, потому что профукаешь ты все с Веркой, а вот жаловаться прибежишь ко мне, — не приняла ее легкомысленного тона Ковальская. — И это мне придется утирать тебе сопли и снова искать тебе новую работу и нормального мужика. Держись за свое счастье, пока не уплыло.

— Ну все, все, не сердись, — примирительно сказала Жанна, признавая правоту подруги. — Иду охмурять гостей и разыгрывать хозяйку светского салона. Демонстрировать высший класс.

— Если сумеешь… — бросила ей вслед Алина. — И не пей ничего алкогольного. Тебе сегодня вечером будет нужна ясная голова.

Тут зазвонил дверной звонок, и Сергей радостно произнес:

— А вот и вы, Танечка. Мы с Жанной уже начали волноваться, придете ли вы? Как вы добрались, как отыскали нас?

— Жанночка все так чудесно объяснила, что невозможно было заблудиться, — ответила Татьяна, сбрасывая ему на руки легкую шелковую накидку.

— Разрешите познакомить вас, — по-прежнему плавился, как мед над огнем, голос Сергея, — это моя правая рука, редкая умница и красавица, Татьяна Леонтьевна. Прошу любить и жаловать. А это мой старый школьный товарищ Борис, это Анатолий…

Алина выглянула из комнаты и закусила от злости губу. Такого пассажа она не ожидала. Татьяна, которой трижды три раза повторили приглашение на скромный семейный вечер «по-простецки», «по-домашнему», обрядилась в комбинезон цвета морской волны, глухой, под горло, спереди и открытый до пределов приличия сзади. Спина у нее оказалась стройная, девичья, точеная, как из мрамора. На тонких обнаженных руках звякали драгоценные старинные браслеты, на ногах, за гранью реального, тоже браслеты, в ушах — длинные полновесные грозди хризолитовых серег. Словом, восточная пышность и варварская роскошь в сочетании с совершенной в себе уверенностью.

Перед Сергеем вновь возникла незнакомая, совершенно иная женщина. Она источала аромат тайны, власти и искушения, и он удивительно сочетался с ароматом ее духов, который легким шлейфом тянулся за ней в воздухе. Все мужчины, сколько их ни было в доме Колганова, склонились перед ней, даже для видимости не сопротивляясь. И Сергей, ошарашенный и восторженный, не стал исключением.

* * *

Марина вошла в кабинет, по обыкновению не постучавшись и не поздоровавшись. Мишка с неудовольствием покосился на нее и подумал, что в ближайшее время ему светит исполнять самую неблагодарную на свете роль — роль буфера между двумя расстающимися людьми. Он всю ночь обсуждал сложившуюся ситуацию с другом и теперь не находил ни сил, ни желания прокручивать ту же тему с подругой. Но изложить свое мнение Марина ему не дала.

— Миха, спасай! — выдохнула она.

— То урод конченый, а то спасай, — буркнул он. — Не поймешь вас, трепетных девушек. Я что — Служба спасения на водах, да?

— Мишенька, голубчик, — сразу переменила она тон, сделавшись ласковой, хоть к ране прикладывай. — Ну хочешь, я у тебя прощения попрошу? Только ты со мной потом поговори. Лады?

— Маришка, — спросил Михаил, — а тебе не кажется, что обмен выходит какой-то неравноценный? Я тебя прости, я же с тобой потом и поговори. А конфетку какую для умасливания моего мужского гонору припасла? — прибавил, уже сдаваясь.

Марина очевидно и неподдельно обрадовалась:

— Не сердишься?! Правда? А когда это я тебя обидела, мы же вроде и не ссорились прошлый раз?

— Все, стоп, — поднял руки приятель, — ближе, как говорится, к телу. Что у тебя стряслось? Я имею в виду — кроме личных глубоких переживаний.

Девушка, занятая тревожными мыслями, пропустила шпильку мимо ушей.

— Миха, только пообещай ничего Андрею не говорить, — начала она, волнуясь.

— Не обещаю. Я ведь не знаю, в какую халепу ты влезла.

— И я не знаю, — кивнула она покорно. — А, кажется, уже влезла. Там мне… там я…

— Фотографии, да?! — полуутвердительно-полувопросительно произнес Мишка, чувствуя, что сейчас узнает наконец нечто важное. — Ну колись, кто их тебе подсунул и с какой целью?

— Мужик один подъехал, — опустила голову Марина.

— Вот с этого места поподробнее, — приказал Миха, становясь жестким и деловитым. — Где ты его откопала, фотокорреспондента этого?

— Да он сам меня нашел, — всхлипнула она судорожно, — подвозил, когда я с Андрюшкой поцапалась. И с места в карьер, значит, стал тыкать мне эти фотки и рассказывать, что к чему. Сотрудничество предлагал. Доброго дядюшку разыгрывал, песенку трогательную пел про брошенного этой самой Татьяной жениха, папа которого за ней вот таким вот странным образом следит.