Роспись по телу

Оглавление

– Шубин, ты здесь пасешь Земцову?

Как всегда грубо, но точно, не в бровь, а в глаз. Он такими же словами объяснит появление Шубина в Москве и Земцовой, когда она вернется.

Быть может, поэтому Игорь встал и, стараясь выглядеть беспечным, подошел к Гел и поцеловал ей руку.

– Гел, ты великолепна. Тебе так идет розовое.

В самом деле, а почему бы не приударить за Гел?

– Спасибо, Игорь…

Гел была мало знакома с Игорем, но узнала его сразу. И почему-то, увидев его в ресторане, сразу вспомнила похороны Бахраха. На фоне одутловатых рож сомнительных личностей, которые притащились на похороны некогда столь могущественного и влиятельного человека, каким был Михаил Семенович в расцвете своей карьеры и бизнеса, да и на фоне бледных и вытянутых физиономий Дмитрия Бахраха и Германа, румяное и свежее лицо Игоря Шубина Гел выделила сразу. И оно понравилось ей своей открытостью. Шубин являл собой тип настоящего мужчины, порядочного, сильного и волевого. За спиной такого мужчины любая женщина почувствовала бы себя защищенной. А это было как раз то, чего так не хватало Гел, уставшей играть роль сильной женщины. И вдруг словно кто-то напомнил ей слова другого мужчины: «Господи, как же все это смешно. Нелепо. Глупо. Я хочу тебя, Гел, понимаешь? Но еще больше я хочу взглянуть, что в этом конверте… Я провел долгое время без женщины, и вот теперь здесь, в этой гостиной, я чую запах настоящей женщины. Я умираю от желания».

Гел тряхнула волосами, отгоняя непрошеные мысли.

– Ты сядешь за наш столик? – Гел положила свою холодную ладонь на теплую руку Игоря и даже зажмурилась от удовольствия. Ведь Шубин был реальнее всех! – Садись, сейчас приедет Юля, привезет мне платье… У нас тут случился один конфуз – она пролила вино на платье Оли. Знакомься, это – Оля Белоконь. – И сразу же: – Ты соскучился и прилетел сюда, чтобы сделать ей сюрприз? – Гел улыбнулась, показывая белоснежные зубки. – Везет же Земцовой, вокруг нее вьется так много мужчин… А я вот всех разгоняю, как ветер тучи… Я боюсь вас, мужчин. И тебя, Шубин, и тебя, Харыбин. Про Крымова вообще молчу. Кстати, никто мне не скажет, чем он занимается?

– Он – писатель, разве вы не знали! – воскликнула Оля, радуясь тому, что может сказать что-то о Крымове. – Живет в Париже, но часто бывает в Москве по своим писательским делам. Могу себе представить, какая у него интересная жизнь.

– Лев Толстой, – кивнул головой захмелевший Харыбин. – Или Ремарк.

– Вы просто завидуете ему, – вдруг осмелев, произнесла Ольга и покраснела. – А он мне, если честно, так понравился…

– Как он нашел вас, Оля? – вдруг спросил Харыбин.

– Он? – Ольга покраснела еще больше, а на лбу ее выступила испарина. – Случайно… – И, обращаясь к Гел: – Мне пора домой, поздно уже…

– Думаю, тебе не следует торопиться. – Гел говорила с ней ласково, совсем не так, как разговаривала в туалете, где показалась Оле чуть ли не преступницей с замашками уголовницы. – Посиди, выпей, поешь, смотри, как здесь много всего вкусного…

– Нет, мне пора. Я вот думаю, как тебе вернуть платье. Куда привезти и когда? Назначь время…

– Оля, платье – твое, – сказала Гел серьезным тоном. – Это – мой подарок тебе. Кроме того, – она достала из сумочки несколько долларовых сотенных купюр и протянула ей, – это тоже тебе. За причиненный моральный ущерб. Мне до сих пор стыдно за свое поведение.

Харыбин и Шубин наблюдали за ними молча, ничего не понимая. Разве что Шубин мог догадываться об истинном положении вещей. Он даже успел себе представить, как Ольгу вынудили в туалете показать свой шрам. Конечно, за такое испытание положена награда. Но Ольга отказалась.

– Гел, мне ничего от вас не надо. Это я благодарна вам за все, что вы для меня сделали. Спасибо и до свидания. Или даже прощайте. Ведь никому не известно, встретимся ли мы когда-нибудь или нет.

Ты еще, подружка, не знаешь, как погибли остальные девушки Бахраха. Марина Смирнова. Катя Уткина. Не знаешь, что отравили Гамлета… Гел, пожав плечами, спрятала деньги обратно в сумку. Она знала, что у Белоконь есть деньги, как были они у всех, кого опекал Михаил Семенович. А потому восприняла отказ принять деньги нормально.

– А платье пусть напоминает тебе о нас, – сказала она на прощанье, встала и обняла Белоконь. – Продиктуй мне номер твоего домашнего телефона, мало ли что… И еще, деньги на такси у тебя есть?

– Да, конечно.

Гел записала телефон и адрес Ольги. Они обнялись, и Ольга, попрощавшись со всеми, ушла, шурша платьем Гел. А спустя некоторое время вернулась Земцова.

– Крымов, – она остановилась на пороге и вцепилась в его локоть. – Что со мной?

– А что с тобой, птичка? – Крымов приобнял ее и поцеловал в макушку. – Что?

– Мне кажется, что за столиком вместо Оли Белоконь сидит Шубин.

– У тебя температура, Юлечка. Пойдем… – и Крымов, глядя в упор на Шубина, прижал к себе Земцову еще крепче и повел в центр зала.

42. Nauru

– Дима, Женя, спасибо вам за Белоконь, – говорила Земцова уже на улице, когда они все вместе – Крымов, Харыбин, Гел, Шубин и Юля – вышли из ресторана в сырую, но теплую ночь. Новый Арбат переливался рекламными огнями, в мокром асфальте отражались разноцветные пятна. Пахло высаженными в клумбы цветами. Мужчины закурили.

– Шубин, ты меня удивляешь… – говорил Харыбин, затягиваясь сигаретой и не в силах скрыть своего раздражения по поводу того, что запланированная им ночь в обществе Земцовой грозит обернуться холодной постелью и пустым кошельком: весь ужин полностью был оплачен им. – Я уж думал, что ты открыл собственное агентство или что-нибудь в этом роде, а ты, оказывается, работаешь на Земцову?