Свеча для трупа

Оглавление

— Это полицейское расследование, — напомнил Маркби. — Мы поддерживаем конфиденциальность, когда это возможно, и публикуем только необходимые сведения. Но я не могу ничего обещать.

Уолкотт кивнул:

— Я понимаю. — Помолчав немного, он продолжил: — Прежде всего, я должен кое-что объяснить. Мы с Ричардом Холденом дружили всю жизнь. Ну, почти. Мы учились в одном классе. После школы наши пути разошлись, но мы не теряли друг друга из виду. Когда я вышел в отставку, Ричард предложил мне снять один из принадлежащих ему домов за мизерную плату. Впоследствии я смог частично отплатить ему за доброту — немного помогал его сыну, когда он начинал политическую карьеру. Но что я, собственно, мог сделать! Просто рассовывал буклеты по почтовым ящикам и беседовал с избирателями.

— Для кандидатов в парламент это очень нужная работа, — сказал Маркби, не покривив душой. Без таких людей, как майор, разъяснительную работу среди жителей проводить почти невозможно.

— Когда ходишь по домам, встречаешь разных людей, — отвлекся майор. — Некоторые с ругательствами захлопывают дверь. Большинство все же относятся к тебе с уважением. Многим просто скучно тебя слушать. Трудно выбить хоть искру энтузиазма.

— Понимаю.

Последние посетители бесшумно вытекли через дверь на улицу. Владелец переглянулся с Маркби и задвинул засов. Паб закрылся до вечера. Суперинтендент, которого владелец хорошо знал, мог оставаться столько, сколько ему было угодно. Владелец прошел в недоступные для посетителей недра паба и, скорее всего, тоже принялся за ленч. Уолкотт прочистил горло. Его кашель метнулся через пустое пространство бара.

— Так вот, мы с Ричардом были друзьями. Возможно, мне стоит его описать, вы ведь с ним не были знакомы. Он был очень сдержанным человеком, однако это не значит, что он не был способен на глубокие чувства. Он очень любил Маргарет и Ларса. Я должен это подчеркнуть! — Майор наклонился вперед, его выпуклые бледно-голубые глаза остановились на лице Маркби. — Он их очень любил, но не умел общаться с мальчиком. Он мне жаловался: «Нед, я ума не приложу, о чем мне с ним говорить». Но он гордился им, и было за что. Ларс рос умным парнем, видно было, что у него большое будущее. Ричард тоже был далеко не глуп, но он как-то не смог найти себе подходящего занятия в жизни. Мне всегда казалось, что ему нужно было пойти в ученые.

— А что он делал? — спросил Маркби. — Я имею в виду, чем он занимался?

— Ну, в конце концов он стал заниматься только поместьем. Несколько раз был директором в коммерческих компаниях. Большую часть жизни провел в Сити, в одном из торговых банков. Но это все было, что называется, не его. Ему пришлось сделать кое-какую карьеру, потому что не хватало дохода с поместья. Хотя он бы охотнее всего вел жизнь сельского джентльмена, как это было в старые времена. Читал бы книги. Но, к сожалению, в наше время это невозможно. Бедный Ричард. Мне всегда казалось, что он родился не в то время. Ему бы жить в начале века, при Эдуарде! — Уолкотт кашлянул. — А Маргарет вела домашнее хозяйство и помогала Ричарду в ведении дел. Он полностью полагался на нее. Но она слишком много времени уделяла Ларсу. Просто нянчилась с ним. Мать, что поделаешь. У нас с Эвелин нет детей, и иногда я думаю, что это к лучшему. Чертовски это трудное дело — растить детей. Я думаю, Ричард иногда чувствовал себя оставленным на обочине. В Маргарет было много от Брунгильды, вы понимаете, о чем я? Очень красивая, особенно в молодости. Очень хорошая, хотя и властная, хозяйка. Однако жить с ней, по моему мнению, было несладко. Слишком высокие стандарты. В своем собственном доме Ричард не чувствовал себя как дома — простите за каламбур. Но он их любил!

— Ясно.

Маркби не совсем понимал, почему Уолкотт так настаивает на том, что Ричард любил семью. Видимо, это должно было выясниться позднее.

Майор сделал большой глоток пива, подкрепляясь перед следующей частью истории.

— В конце жизни Ричард сильно болел. Рак. Тогда его еще не умели сдерживать так хорошо, как сейчас. Он прошел все медицинские процедуры, какие только можно, потом наступил момент, когда никаких вариантов уже не осталось. Они пичкали его таблетками. Именно из-за таблеток все и произошло. Когда человек под завязку накачан лекарствами, это влияет на мышление. Он начинает вести себя как сумасшедший. — Уолкотт устало махнул рукой. — Я оправдываю его. Чужая душа потемки. Я никогда особо не верил психиатрам. Мне очень тяжело было решиться прийти к вам сегодня, Алан. Когда я вот так обсуждаю Ричарда, мне кажется, что я предаю нашу дружбу. Но Ричард сам бы не хотел, чтобы из-за него на Маргарет или Ларса была брошена тень. Я всю ночь не спал, думал. И все же решился прийти.

— И за это мы вам благодарны, — проявил вежливость Маркби.

Сандвичи кончились, а голод остался. Жаль, что владелец ушел. Но ничего не поделаешь. Алан допил пиво.

Майор сделал еще глоток и вытер усы тыльной стороной ладони.

— Я знал, что у мальчишки, Ларса, шашни с этой девушкой. Я их видел вместе. Восемнадцать лет опасный возраст для юноши. Однако Ларс казался разумным, рассудительным парнем. В отличие от девушки. Я таких повидал в жизни. Где казарма, там и они. И так по всему миру. Добродушные, общительные, но, если что не так, сразу в глотку. Инстинкт. Если такую красотку обидеть, она ни перед чем не остановится, будет лезть вперед до полной победы.

— Маркитантка при войске, — кивнув, определил Маркби.

— Точно! — Майор обрадовался, что суперинтендент его так хорошо понимает. — Во времена Железного герцога, особенно в Пиренейскую кампанию, за армией следовала целая орда таких женщин. Они терпели те же лишения, что и солдаты, и были крепче солдатского сапога. Замедляли движение войска при наступлениях и отступлениях. Но способствовали поднятию боевого духа. Солдаты не скучали. Командование называло их «необходимым злом». — Уолкотт всхрапнул, словно конь. — Но вернемся к мальчику. У нас с Эвелин была собака, спаниель. Я каждый вечер, перед тем как лечь спать, выгуливал его. Дело было летом. Как-то вечером я пошел с ним в рощу, у нас позади дома стояла небольшая рощица. Сейчас ее нет, вырубили. Поместье Холденов раньше было больше. После смерти Ричарда Маргарет продала некоторые участки. Так вот, эта роща принадлежала Холденам, и я мог, с разрешения Ричарда, выгуливать там собаку. — Уолкотт прищурил свои выцветшие глаза. Казалось, он всматривается в прошлое сквозь завесу лет. — Было еще не совсем темно, но в роще уже сгустился сумрак. И тихо, как бывает только на природе вечером. Я шел по тропинке. Собака бежала впереди и нюхала следы. Вдруг она остановилась, навострила уши и тихонько тявкнула, видно, что-то услышала. Я взялся за ошейник, велел ей вести себя тихо и прислушался. У нас одно время была проблема с посторонними. Они шатались по роще и ломали молоденькие деревца. Я услышал голоса. Они доносились с той стороны, куда шли мы с собакой. Один принадлежал женщине, даже молодой девушке, судя по тембру. Я подумал, что это какая-нибудь парочка, и решил их спугнуть. Когда я приблизился, то понял, что девушка с кем-то спорит. Затем я услышал мужской голос, голос Ричарда. — Уолкотт смутился. — Наверно, я должен был развернуться и отправиться восвояси. Но мне пришло в голову, что, возможно, Ричард гулял, наткнулся на посторонних и теперь прогоняет их со своей земли. Может быть, ему требовалась помощь. Я сошел с тропы и двинулся вперед через кусты. Голоса стали громче, собака заворчала. Я наклонился и положил руку ей на морду. С тропы меня видно не было, а мне открывался отличный обзор. Вдруг из-за поворота показался Ричард, а с ним та девушка.