Французский поцелуй

• Предыдущая
• 51/210
• Следующая

Периферическим зрением она уловила в квартире какое-то движение. Сначала подумала, что это Кристофер проснулся. Но затем она увидела его рядом с собой на диване. Он спал, зарывшись лицом в подушки.

Она вздрогнула, все еще не веря своим глазам. Какая-то тень скользила по комнате. Кто это? Что он здесь делает? Эти вопросы только вспыхивали в ее сознании, а тело уже среагировало: она бросилась вперед.

Спала она, свернувшись калачиком, как кошка. Теперь ее ладное тело распрямилось, и она, вспрыгнув на спину незнакомцу, обхватила согнутой левой рукой его за горло, прогнулась назад. Но, вместо того, чтобы почувствовать сопротивление, сама кубарем полетела на пол: противник использовал ее собственную силу инерции против нее самой.

Ее глаза широко открылись, и она увидала прямо над собой отвратительнейшее лицо демона, а может, зверя — только не человека!

Одна ее рука оказалась прижатой ее же собственной спиной, дыхание вырывалось из стиснутых легких быстрее, чем она успевала пополнить его запас — даже дыхание давалось с большим трудом и требовало слишком много времени, а у нее его не было. Крепкое, как сталь, тело чудовища было на ней, вокруг нее, даже, кажется, внутри нее. Мгновенно принятое решение, рожденное отчаянием, заставило ее, зажмурившись, ударить лбом прямо в отвратительную харю, висевшую над ней, как китайский фонарь или луна.

Боль пронизала все ее существо, и она застонала сквозь стиснутые зубы, — последний всхлип двигателя, прежде чем он остановится.

Но жуткая тяжесть отвалилась от ее груди и она смогла втянуть в себя немного воздуха. Она взглянула вверх. Дождь, преломленный призмой, расщепляющей свет, капающий на зеркало — нет, не зеркало, но что-то круглое, сверкающее, как металл и...

Это веер, подумала Аликс, переходя из света в тень и обратно. Единственная мысль, сверлящая ее, была предупредить Кристофера. Она попыталась открыть рот, но рука, заскорузлая и твердая, как дерево, с такой силой захлопнула его, что она начала задыхаться.

Твердые, как сталь, пальцы разжали ей зубы, влезли в рот и теперь запихивали ее собственный язык в горло. Аликс, вне себя от ужаса, чувствовала начинающийся приступ рвоты, непроизвольные спазмы сотрясали ее тело.

Используя нижнюю часть ладони ее свободной руки, как ее учили на занятиях по самообороне, она врезала ею в незащищенное ухо врага. Почувствовала, что ее зажатая правая рука освободилась, вскинула ее и, не обращая внимания на боль, нанесла рубящий каратистский удар, но по звуку поняла, что вскользь.

Но это ей дало возможность выкатиться из-под противника, пытавшегося задушить ее ее же собственным языком. Ее единственной мыслью было: надо предупредить Кристофера. И она издала один короткий, хриплый крик, прежде чем гунсенрассек ей шею у подбородка.

Крис проснулся, чувствуя запах крови. Он потряс головой, как боксер в нокдауне. Пробудившись полностью, увидел странную тень, склонившуюся над Аликс, и в руке у нее... что это? Веер?

Рука сама схватила револьвер. Выстрелил, не целясь, в перекатывающуюся по полу тень, которая при звуке выстрела метнулась в холл, за дверь — и исчезла.

Крис бросился за ней следом к открытой двери, но там уже никого не было. Куда он исчез: побежал вверх или вниз? Потом осознал, что это неважно. Чувствуя, как невыносимо ноет его сердце, он метнулся назад, в свою квартиру.

— Аликс!

Он опустился рядом с ней на колени. Все внутри него похолодело, сердце, казалось, сейчас разорвется. Повсюду была кровь. Но ее серые глаза узнали его. Губы приоткрылись, веки затрепетали. Что она пыталась сказать?

— Аликс, — шептал он, а руки его уже тянули к себе телефон, пальцы набирали вызов скорой помощи.

Крис видел, что жизнь покидает Аликс. Невозможно было вздохнуть. Невообразимая боль рвала его грудь и лишала возможности связно соображать. Он чувствовал, что плачет. — Держись, — шептал он, глядя в ее спокойное лицо. — Не умирай. Пожалуйста. — Как будто кол всадили ему в грудь.

Он был весь в ее крови, ее жизнь покрывала его руки плотной коркой. Как вторая кожа.

Зима 1968 — лето 1969
Бан Me Туот, Вьетнам — Камбоджа — Му Ген — Париж, Франция

Когда Терри Хэй прибыл под покровом ночи в Бан Me Туот, в высокогорья в самом сердце Вьетнама, ему на ум невольно пришла цитата из Поля Валери, известного французского поэта-символиста: «Власть без злоупотребления ею теряет свою привлекательность».

Когда он побыл там неделю и его руки уже обагрились кровью, он вспомнил другого великого француза, Ларошфуко, который говорил: «Если мы не даем воли своим страстям, то это говорит скорее об их слабости, нежели о нашей силе».

Потому что уже до своего прибытия во Вьетнам Терри Хэй был готов учиться убивать.

— Убивать легко, — говорил им капитан Клэр на первой лекции в учебном подразделении войск спецназа, — и вам не придется потеть, осваивая эту науку. Вы все, наверно, слыхали жуткие истории о том, что у новичков палец дервянеет и никак не желает нажимать на спусковой крючок. Так вот я вам заявляю, что все эти разговоры — чепуха на постном масле. Каждый способен убивать, это проще пареной репы. Возьмите любого — в полном смысле, любого — из ваших так называемых пацифистов, отказывающихся служить по моральным соображениям, хоть самого их Мартина Лютера Кинга, и оставьте его в комнате, где лежит заряженный пистолет. А потом покажите ему, как его жену или дочку какой-нибудь сукин сын насилует, и вы глазом не успеете моргнуть, как это оружие окажется у него в руке, а у того сукиного сына — пуля в черепушке.

Терри Хэй сидел, заложив ногу на ногу и думал, что это такое: проповедь на армейский лад? Но глубоко в душе ему хотелось верить этому человеку, возможно, как хочется верить своему врачу, когда он уверяет вас, что ну просто ничуточки не будет больно! Пожалуй, не столько даже проповедь, сколько вранье, которому хочется верить.

• Предыдущая
• 51/210
• Следующая