Ангел ночи

Оглавление

Лора едва не подпрыгнула на месте. Она была абсолютно уверена, что он ее не заметил.

— Да? — отозвал ась она севшим от неожиданности голосом.

Он повернулся, посмотрел на нее внимательно и спросил:

— Простите, но… вы вдова?

Лора уставилась на него в полнейшем недоумении.

— А почему вы задали этот вопрос? — выдавила она через полминуты.

— Ну, эта фотография… Ведь если бы этот человек был жив, даже если это ваш в прошлом очень любимый муж, с которым вы в разводе или просто отец вашего ребенка, то вы вряд ли стали бы оставлять ее на самом видном месте в гостиной при наличии, как вы выразились жениха. Так что другого варианта не остается. Хотя, честно вам скажу как мужчина ревность к прошлой любви, даже если ее объекта уже нет в живых, бывает болезненнее, чем ревность к живому сопернику. Думаю, вашему Алану очень не нравится эта фотография, и, возможно, именно из-за этого у вас не складываются отношения. Ведь невооруженным глазом видно, что людей, на ней изображенных, связывают пылкие чувства, — произнося этот монолог, он смотрел куда-то мимо нее, но, замолчав, снова испытующе уставился ей прямо в лицо.

Лора пребывала в полнейшем смятении, не зная, куда деваться от его пронзительного взгляда. Господи, если бы он знал, о чем говорит! Но этот Донован, неизвестно откуда свалившийся на ее голову, ждет ответа и отступать не собирается, а Лора не чувствует в себе сил, чтобы поставить его на место или переменить тему… В его тоне, манере держаться, во всем облике чувствуется такая непреклонная воля, что она почти испугалась.

— Нет, — сказала она безжизненным тоном, — я не вдова.

— Тогда я ничего не понимаю. — Голос его несколько смягчился, но разноцветные глаза продолжали все так же буравить ее испытующим взглядом. — Простите, но это же никак не может быть… ваш Алан.

Лора медленно покачала головой. В какой-то момент она находилась на грани истерики, но потом неожиданно почувствовала себя в роли сфинкса, задающего загадки. Пусть напряжет извилины, если ему так хочется.

— Объясните, пожалуйста, — попросил он уже мягко, хотя все еще настойчиво. — У меня, видимо, не хватает мозгов.

— Все очень просто, — собравшись с мыслями, нехотя произнесла она, — это не моя фотография.

— Что это значит? — опешил он.

— То и значит. Это не я.

— Как это не вы? По-вашему, у меня нет глаз? Конечно, тут вы лет на пять моложе, цвет волос немного другой, но ЭТО точно вы.

— На восемь, — механически уточнила Лора. Реймонд снова уставился на нее, потом на фотографию, потом опять на нее.

— Так что тогда значат ваши слова.

— Я же сказала, это не я. Это моя сестра и ее муж.

— Ах вот оно в чем дело! — воскликнул он, хлопнув себя по лбу. — Мне и в голову не пришло. Вы с ней близнецы?

Лора молча кивнула.

— И кто из вас старше? — моментально спросил он уже каким-то шаловливым голосом.

Но Лоре было не до шуток.

— Я. На семь с половиной лет.

— Что это значит? — опять спросил Донован, на этот раз с некоторым испугом, хотя, видимо, среагировав больше на ее тон, чем на слова.

— То и значит — у Лоры пропало всякое желание разговаривать, на какую бы то ни было тему. Она почувствовала, как на нее опять стала наваливаться смертельная тоска.

— Но как вы можете быть старше своей сестры-близнеца на семь с половиной лет? — уже чуть ли не с ужасом сказал он.

— Обыкновенно. Семь с лишним лет назад она умерла.

Повисла тяжелая пауза.

— Лора, простите меня ради Бога, — проговорил он, наконец, упавшим голосом. — Я совсем не хотел расстроить вас еще больше.

Она отклеилась от косяка и проковыляла к креслу. Сев в него, бессмысленно уставилась в угол. Теперь вечер испорчен безнадежно. Дело не столько в том, что ей пришлось ему соврать, хотя от этого ей как-то неожиданно стало очень тоскливо. Да нет, человек, стоящий сейчас перед ней, ей безразличен, да и вряд ли она еще когда-нибудь его увидит. Плохо другое: это вранье вошло у нее в привычку, и она уже чувствовала, что врет не другим, а самой себе и выхода из этого замкнутого круга нет. Но странно то, что вопросы именно этого человека вызвали у нее такую реакцию, ведь все знакомые рано или поздно спрашивали ее про эту фотографию, и она всегда отвечала им примерно одно и то же. Лоре отчаянно захотелось остаться одной, чтобы собраться с мыслями, но, с другой стороны, оставшись сейчас в одиночестве, она просто сойдет с ума. Наконец, почувствовав, что паузу тянуть больше нельзя, Лора разлепила пересохшие губы и чужим голосом сказала:

— Не хотите чаю?

— Да, я сейчас приготовлю, если вы не против, — отозвался он наигранно оживленным тоном. — Где у вас кухня, я уже знаю.

Конечно, невежливо заставлять гостя самого заваривать чай, но вставать у Лоры не было ни сил, ни желания, поэтому она только кивнула. — Заварка в шкафчике у плиты. Чайник сами увидите.

Когда он ушел, Лора вяло посмотрела на фотографию. Надо все-таки придумать повод, чтобы ее снять, это уже просто какое-то ребячество пополам с мазохизмом. Кстати, а ведь Алана действительно раздражает этот снимок, хотя мы вполне понятно объяснили ему, что это не я, а Дотти, которой уже давным-давно нет в живых.

3

Следующие полчаса они пили чай с конфетами и вели светскую беседу, временами вызывающую у Лоры безотчетное желание громко закричать и вдребезги разбить чашку. Она не поднимала глаз на собеседника, хотя чувствовала, что он уже изнемогает, выдумывая нейтральные темы для разговора. Семейных отношений и прошлого они больше не касались. Но в какой-то момент все расхожие темы были, наконец, исчерпаны. Реймонд поерзал в кресле, потом кашлянул и, встав, произнес: