Свидание на Аламуте

• Предыдущая
• 168/175
• Следующая

Она не плачет. Она улыбается и тонкими пальцами гладит шрамы на любимых щеках. Андрей тоже улыбается – он верит ей. Ходить он будет, а видеть – уже никогда. Глаза, выжженные пламенем «Огненных Кулаков», в подземном коридоре, ведущем от парижской виллы, эти глаза, видевшие побег ассасинов и то, как самого дорогого ему человечка, беспомощного, превращенного в куклу, торопливо укладывают в страшный, кроваво-красный саркофаг и увозят неизвестно куда – эти глаза уже не узнают свет майского солнца и прелесть первой весенней зелени.

Но они это помнят.

И они счастливы.

Потому что у них, у обоих, в жизни было уже все. И смерть, ужас, страдания – все это закончилось навсегда.

Осталась только их любовь.

Новости

«…„Катастрофа в Северном Иране явилась наилучшим выходом как для иранского руководства, так и для МАГАТЭ“, – заявил на днях представитель Евросоюза при Секретариате ООН Марко Плуто. По его мнению, неожиданное извержение вулкана Аламут, до сих пор считавшегося объектом сейсмостойким и не вулканогенным, расставило все на свои места: атомного топлива, по крайней мере, в Северном Иране не было. Большая часть персонала станции была успешно эвакуирована с помощью пришедших на помощь сил МСЧ России и НАТО. И жертвами стихии можно считать только группу добровольных инспекторов. „Конечно, – замечает господинн Плуто, – все могло быть и хуже!“

Между тем официальный Иран в ярости: ему приходится дезавуировать свое недавнее заявление об агрессии и ракетном ударе американских ВВС, которое было сделано в первые часы после катастрофы, и признать, что плато Аламут было всего лишь декорацией. И теперь на повестку дня выходит один вопрос: если у Ирана действительно ЕСТЬ ядерное оружие, то где он его прячет? А это уже вопрос самый главный…»

Кристиан Борель. «Откуда исходит угроза миру»

Newsweek, Нью-Йорк, США

Новости

«…Член Нобелевского комитета академик Ханс Гайдигер заявил, что в этом году русские ученые-математики впервые после долгого перерыва всерьез рассматриваются как основные кандидаты на получение Нобелевской премии. По словам господина Гайдигера, открытие, совершенное россиянином Сергеем Шиловым, вполне можно считать эпохальным. Это так называемые рекреативные или репродуктивные числовые матрицы.

Как сказал сам Шилов, открытие должно носить имя Ассара – Шилова, так как он в своих исследованиях базировался на неоконченной работе русского математика Константина Ассара, трагически погибшего в первые дни второй мировой войны. Тогда математик добровольцем ушел на фронт, оставив своей семье несколько исписанных тетрадей. Архив Ассара долгое время был засекречен и находился в распоряжении НКВД – КГБ – ФСБ. Однако бумаги увидели свет в конце девяностых и попали к Шилову. Особенность репродуктивных матриц в том, что эти числовые последовательности, выраженные не обыкновенным уравнением, а сложной треугольно-ориентированной структурой, могут предсказывать практически любой процесс – от чередования приливов до порядка деления человеческих хромосом и вероятности появления того или иного человека на Земле. Сам Шилов не отрицает важности своей работы, но имеет скептический взгляд на премиальную перспективу. Как он рассказал в интервью корреспонденту Reuters, уже сейчас готовятся планы по засекречиванию его работ и передаче в распоряжение государства. Остается только гадать, зачем российской военной машине и амбициозному русскому президенту эти числовые последовательности – уж не для того ли, чтобы предсказать имя его преемника?..»

Анвар Криспи, Томас Хайдель

The Times, Лондон, Великобритания

Прощание с героями
Цыганки и остальные

– Мистер Тредиакис! Мистер Треди-а-акис!

Киприотка Эмилия, точеная чернокудрая ведьмочка с кожей цвета слегка обжаренного кофе, кричит это с самого верха лестниц отеля-пансиона «Артемида», со ступенек с щербинками, оставшимися еще от сандалий топавших по лестнице финикийцев – ведь лестнице более двадцати веков, впрочем, как и большинству камней на греческой земле. Но Эмилия об этом не думает. Встав на цыпочки пальцами босых ног на этот самый древний камень, киприотка в простеньком светлом платье еще раз зовет постояльца, и звук ее звонкого голоса плывет над садом, как крик тропической птицы.

Внизу человек поднимает голову от кустов роскошных азалий. На нем соломенный «стетсон», полотняная куртка садовника и белые парусиновые штаны на шнурке. Он тоже бос, как и киприотка, дочь хозяйки гостиницы. Выбираясь из кустов к лестнице, он отвечает по-гречески:

– Сейчас, сейчас! Что случилось?

– К вам приехал один важный гость! Просил вас тихонько позвать! – сообщает киприотка голосом, который наверняка слышно и над гладью Эгейского моря.

После этого она, прыснув и мелькнув гранеными, смуглокожими щиколотками точеных ног, убегает. Мистер Тредиакис не спеша поднимается по лестнице, где в ветвях деревьев белеет уютный семейный пансион греков. На ходу мистер Тредиакис, богатый американец греческого происхождения, путешествующий по миру с юной дочкой, что-то поправляет на спине, под полотняной садовнической курткой. Сколько лет мистеру Тредиакису, понять сразу нельзя: у него жесткое лицо человека, привыкшего принимать решения, туго натянутая на скулах, но уже явно постаревшая кожа и почти бесцветные, поблекшие глаза.

• Предыдущая
• 168/175
• Следующая