«Качай маятник»! Особист из будущего (сборник)

• Предыдущая
• 147/250
• Следующая

– Не нравится мне твоя грудная клетка, капитан, – плохо срастается. Авитаминоз, переутомление, нервишки. Витаминчики поколем, спи побольше – для нервов хорошо. Эх, кабы не война – в санаторий бы тебе, в Крым или Кисловодск, на воды, на грязи.

С этого дня мне начали делать укрепляющие уколы.

Сопровождаемый соседями по палате, я подошел к процедурной. Вошел, представился шутливо:

– Капитан Колесников для очередной экзекуции прибыл.

Медсестричка оглядела меня смешливо. Вид у меня и в самом деле был негусарский, непрезентабельный. Одет в за-

стиранный коричневый халат, из-под которого подштанники торчат, на ногах – стоптанные тапочки «ни шагу назад».

– Ложитесь, товарищ ранбольной, вам три ампулы колоть назначили, – сказала она, глянув в журнал назначений.

– А можно я – стоя, только пригнусь? По-другому я, может, боюсь, – пошутил я.

Она кивнула.

– У меня рука легкая. Вот уж не думала, что мужчины такие трусы.

Я немного приспустил подштанники, опираясь на стол – неудобно мне было перед ней свой тощий зад оголять, но подумал – сколько она таких каждый день видит?

Уже после укола сказал:

– Меня Петром зовут.

Сестричка улыбнулась:

– А я знаю, вас весь медперсонал «везунчиком» называет. Это ведь вам пуля прямо в орден угодила?

Она с нескрываемым восхищением смотрела на меня. «Хм, вот уж, право, не думал, что столь популярен. А все-таки чертовски приятно, когда на тебя так смотрят», – я расплылся в улыбке.

Медсестра заметила мой внимательный взгляд, зарделась и, чтобы скрыть свое смущение, наклонилась над кипящими шприцами, обнажив верхнюю часть упругих девичьих грудей, качнувшихся в отворотах халата.

Стараясь принять серьезный вид, она распрямилась, сделала отметку в журнале и повернулась ко мне, тряхнув спадающими на плечи черными вьющимися локонами.

– А вы правда в СМЕРШе служите?

– Ага, дворником, – пошутил я.

– Дворникам орденов не дают, – отрезала девушка. – Меня Наташей звать.

– Замечательное имя, главное – редкое, – вспомнил я фразу из известного фильма.

– А вы шпионов видели? – округлила глаза Наташа.

– Вот как вас.

– Ужас какой. И какие они?

– С рогами, а на лбу штамп – «шпион».

– Что вы со мной как с маленькой, товарищ военный! Мне уже двадцать.

Так я познакомился с Наташей. Вскоре у меня с ней случился скоротечный роман. Положительно, мне в госпитале

начинало нравиться, особенно в смену, когда дежурила Наташа. Только идиллия эта длилась недолго.

Через неделю в госпиталь наведался Сучков.

Положив на тумбочку пакет, из которого выглядывали румяные яблоки, он приложил руку к груди:

– Извини, брат, что давно не заходил, дела – совсем замотали. Как здоровье?

– Хирург говорит – заживает плохо, авитаминоз и этот – нервный стресс, переутомление.

– Выздоравливай, не торопись в строй, успеешь еще послужить. Я ведь помню, что ты после ранения в отпуске не был, ну – в прошлый раз. А мы передислоцируемся на польские земли, в Константинув. Отдел теперь там будет. Как выпишут – найдешь нас в городе. Ну, бывай, капитан, здоровья тебе и твоим соседям по палате.

Сучков ушел. Жалко, что отдел из Кобрина уходит. От госпиталя до отдела всего три квартала было.

На следующий день выписали Барышникова, предоставив отпуск по ранению. Переодевшись в форму и получив документы, он пришел попрощаться. Выглядел молодцевато – на груди два ордена и две медали поблескивали.

– Убываю в отпуск. К своим вот поеду, в Свердловск. Мать порадую. Выздоравливайте, товарищи офицеры, может, свидимся еще.

Прощаясь, лейтенант каждому тепло пожал руку. Когда он подошел ко мне, я сказал:

– Донеси, обязательно донеси свою мечту до победы! А когда моряком станешь, в море пойдешь – семь футов тебе под килем!

– Спасибо, Петр, спасибо, друг. Сохрани свой орден, это ж твой оберег!

Олег козырнул и вышел. Мы в окно смотрели, как, закинув на плечо тощий вещмешок, он уходит за ворота.

На его место положили обожженного танкиста – всего в бинтах, лица не видно. Днем он держался, но ночью стонал, скрипел зубами. Ожоги – дело страшное: такие раны болят сильно, и потом обезображивающие грубые рубцы остаются на всю жизнь.

А через неделю выписали и меня. Вместе со справкой о ранении мне выдали нашивку – отличительный знак о ранении. Цвет – темно-красный, свидетельствовал о легком ранении. При тяжелом ранении выдавали знак золотистого цвета. Это было третье мое ранение…

Глава 7

Перекинув полупустой вещмешок через плечо, я вышел на шоссе, ведущее из города в Брест, – ловить попутку. На выезде из города, на КПП, милиционеры останавливали машины. Там я и подсел в кузов «ЗИС-5».

Был уже конец октября, я же был в гимнастерке.

Крытый брезентом кузов был весь в дырах от осколков, местами прожжен, и дуло через все отверстия изрядно. Да и трясло немилосердно.

Часа через полтора мы приехали в Брест. Я поблагодарил водителя, направился к мосту через Буг – мне ведь дальше добираться. Карты у меня с собой не было, и где находится этот польский городишко Константинув, я представлял смутно.

Отвернувшись под ветер, я закурил. Рядом со мной остановилась машина.

– Эй, капитан, садись – подбросим.

В кузове американского «Студебеккера» сидели молодые солдаты, из кабины, приоткрыв дверцу, призывно махал рукой лейтенант.

Я залез в кабину, благо здесь хватало места троим.

– Вот спасибо! Мне в Константинув.

• Предыдущая
• 147/250
• Следующая