Оценить:
|
Сторож брату своему
- Предыдущая
- 39/210
- Следующая
39
Поэтому юноша улыбался, когда господин сделал разрез, вложил в сердце куклы волосы халифа – и зашил ткань над ними.
Улыбался Фархад и сейчас. Господин лекарь раскрыл ларец тикового дерева и извлек оттуда очищенный, блестящий зуб аждахака.
Полюбовался им в рассветных лучах.
И с размаху всадил в грудь куклы в золотой одежде.
Фархад выдохнул и заломил пальцы от волнения.
– Теперь змей сожрет халифа, о господин? – прошептал он.
– Нет, мой мальчик, – улыбнулся в седую бороду Садун. – Все будет гораздо интереснее. Змей поползет за халифом. А когда тот будет охотиться вне стен города, нападет и укусит. И глупый сын Зубейды провалится в сон наяву, из которого ему не будет исхода. Днем он будет безумствовать, а по ночам кричать от кошмарных снов. И так, не приходя в рассудок, умрет. Или покончит жизнь самоубийством. Или его убьют подлые псы-подданные.
– Прекрасно, – улыбнулся Фархад.
– Я тоже так думаю, – кивнул сабеец.
– Еще я читал в «Авесте», что змей может вселиться в царя…
– Ты читал «Авесту», дитя мое… – одобрительно улыбнулся Садун.
Фархад покраснел и скромно опустил голову.
– Аль-Амин слишком слаб, чтобы стать вместилищем для демона, – усмехнулся Садун. – Зубейдин мальчишка просто умрет в муках.
Улыбнулся еще раз и переложил пробитую зубом куклу в ларец.
– Это нужно отвезти в Нишапур, – пробормотал Садун.
– Господин, доверьте это дело мне! – воскликнул Фархад.
– Нет, мой мальчик, – покачал седой головой лекарь. – Нет. Сначала я и вправду думал послать тебя, ибо покупал именно с этой целью, – но потом изменил первоначальное намерение. Ты поедешь со мной в Харат. Не все мои планы осуществились, и нам придется наверстывать упущенное…
– А что мы будем там делать, господин? – полюбопытствовал Фархад.
В ответ Садун лишь поднес палец к губам:
– Шшшш, дитя мое. Не задавай лишних вопросов. А то я могу передумать и отправить тебя в Нишапур!
Фархад улыбнулся и спросил:
– А кто же тогда поедет?
– Джавед, – расплылся в улыбке старый сабеец.
Юноша лишь пожал плечами.
Садун не стал ему ничего объяснять. О госпоже Мараджил лучше было не упоминать вслух. Джаведу он объяснит, как переправить в Шадях новости и ларец. Даже даст ему денег на обратный путь. Да, как ни грустно, придется оплатить старому разбойнику дорогу в оба конца – чтобы не вызвать у Джаведа подозрений. Жаль. Потому что все динары из кошелька разбойника достанутся айярам госпожи Мараджил – когда те будут топить парса в самом глубоком омуте Сагнаверчая. Госпожа не любит оставлять свидетелей, это истинная правда.
А Фархад – хороший, смышленый мальчик. Незачем его попусту губить.
И Садун радостно улыбнулся рассветному солнцу.
4
Возмутитель спокойствия
Харатский оазис, день спустя
– …Ну и долго мы так будем сидеть?..
Сидели – а точнее, лежали – они под барбарисовым кустом в вымятой прогалине среди высоченного, в рост человека пырея. Лес колосков колыхался над головами, зудели цикады. Во влажном, набегающем волнами воздухе мелко дрожали листочки на соседнем шиповнике. Зеленые завязи соцветий обещали вот-вот распуститься розоватыми цветами с венчиком желтых тычинок.
– Хозяя-а-иин… Ну я же хочу-ууу… хочу есть, купаться… Хозяя-аа-иииин!..
Митама сопел и копошился в ножнах. Тарег, спиной к нему, спал – причем спал крепко, судя по тому, что даже не шевелил ушами.
Отчаявшись разбудить господина, тигр зевнул во всю пасть.
– Жаа-аарко…
Проканючив последнюю жалобу – уже более для порядка, нежели надеясь на что-либо, – Митама закрыл глаза, зевнул еще раз – и тоже задремал.
Где-то совсем неподалеку, над самой рекой, кричала цапля. С Герируда прилетел ветерок, колоски на тонких длинных стеблях закачались. Зудение цикад налетало, как и ветер, волнами. Еще ветер доносил отдельные возгласы и обрывки человеческой речи – но ни тигру, ни спящему нерегилю до них не было никакого дела.
* * *
Впрочем, тем, кто собрался на берегу Герируда, также не было никакого дела до спящих в высокой траве демона с самийа. Феллахи Шахына, крошечного вилаята в холмах над рекой, голосили и размахивали руками. И теснили конных айяров и четырех добротно одетых мужчин верхом на мулах:
– Нет такого закона, чтобы отбирать нашу воду! Перегородите Кешеф-руд – чем мы будем жить?! Нет такого закона!
– У меня разрешение наместника! Бумага у меня! Купчая! Я откупил этот вилаят, вместе с участком под мельницу!.. – не оставался в долгу и тоже орал крепкий дядька со смуглым лицом ашшарита.
Он размахивал над головой здоровенным листом бумаги. Документ колыхал хвостами шнуров под печатями – алого халифского и зеленого хорасанского цветов. Из-под куфии рекой тек пот, человек скалился и злился, не успевая утираться свободной рукой:
– Вы, невежественные скоты, будете оспаривать волю светлейшего эмира?! Вот его печать! Вот! Вот!..
– Иди к дивам со своей печатью! – вылетела из толпы молодая растрепанная женщина. – Ты поставишь мельницу, вся вода в запруду уйдет, а мы что будем делать? Детей есть? А?!..
– Молчи, ты, женщина! – заорал в ответ спутник обладателя печатей – в таком же сером халате и черно-белой куфии. – Где твой отец? Где твой муж? Как он позволяет тебе ходить в таком виде? И почему ты разговариваешь с чужими мужчинами, о бесстыжая! Почему у тебя не закрыто лицо, о падшая женщина?!
- Предыдущая
- 39/210
- Следующая