Мы можем жить среди людей

Оглавление

А кому теперь водить‑то? Разве это игра? Это не игра, это какой‑то глюк. Бессмысленный глюк.

Колька, расстроенный, вернулся в спальню и опустился на матрас. Он уже не утешал и не обещал, что все будет хорошо. Молча встряхнул свое одеяло, молча снял кроссовки, носки и плюхнулся на матрас.

— Коля, помнишь ту дверь, закрытую? Вы, когда меня выводили, попали в тот коридорчик. Ну, где флешка у Феди сгорела?

— Помню, — коротко ответил Коля, перевернулся на спину и посмотрел на Эмму.

— Давай завтра откроем ее. Вдруг это выход? Вдруг там есть челноки, и мы сможем убраться на Землю?

— Давай откроем, — Колька вздохнул, после сказал, — устал я. Давай спать, что ли…

Эмма собрала волосы, заплела в одну косу и, взяв пижаму, вышла. Переодевалась она в ванной, неудобно было при Коле стоять в трусах. Торопливо натягивая на себя штаны, она оглядывала белые стены и чувствовала, что тоска давит на грудь так, что и вздохнуть невозможно.

Почему‑то отчаянно захотелось увидеть Лоньку. Прикоснуться к его холодным бокам, услышать его наивные шутки и почувствовать себя в безопасности. Захотелось вернуться домой и забыть все, что случилось с ней в последние несколько дней. Забыть навсегда, как страшный сон.

Натягивая пижамную кофту, Эмма задела кулончик с божьей коровкой, и тот слабо мотнулся на шее. Прижав его ладонью, она загадала желание. Пусть Федор и Таис вернуться на базу, живыми и невредимыми.

Глава 7. Таис: обещай меня убить…

— Сначала очистим рану, Тай. Не дергайся, потерпи чуть — чуть. Здесь все у них есть, даже скобы, чтобы зашить. Мазью помажем, и все заживет…

Федор попытался снять пайту с Таис, но для этого надо было двинуть раненое плечо. Боль просто разрывала, даже вдох давался с трудом.

— Не трогай… не трогай, пожалуйста, — взмолилась Таис, заваливаясь на бок.

Она не могла рассмотреть, куда они попали. Все в красном тумане, плечо жжет и дергает, голова гудит и к горлу подкатывает тошнота. Таис и подумать не могла, что может быть так больно.

— Пайту надо снять, иначе я ничего не увижу. Давай, Тай, давай, поднимайся. Тут есть комнатка, на ней диван. Нам будет удобнее там.

Федор вдруг наклонился, подхватил Таис на руки и понес. Плечо дернуло так, что Таис закричала, взмахнула рукой. За ней тянулся след красных капель, на брюки Федора, на ковер.

Бесконечный кошмар… безвыходный кошмар… что теперь делать?

— Вот тут, на диване тебе будет удобно, слышишь, Тай? — уверенно произнес Федор, устраивая ее поудобнее.

Подсунул под голову подушку, после достал откуда‑то ножницы. Раз — раз — и пайта оказалась порезанной на куски, которые Федька ловко убрал. После вернулся с ватой, коробкой каких‑то тюбиков и пакетиков и водой в пластиковой миске. Заговорил ласково и тихо, словно с маленькой девочкой:

— Нормально все будет. Кость, вроде, цела. А болит так, потому что лучевой выстрел. Обожгло тебя больше, чем поранило. Тут и зашивать почти нечего, две скобки поставим — и красота будет. Не бойся, сейчас все будет хорошо.

— Кровь, тут кругом кровь… — пробормотала Таис, глядя на свои ладони.

— Ну, в тебе не молоко течет. Логично?

Федор вытер кожу вокруг раны смоченной в воде ваткой, после смазал все антисептиком. Боль немного утихла, и Таис, повернув голову, посмотрела на собственной плечо. Кожа обожженная, красная. И глубокая борозда, словно росчерк огромного бардового фломастера. Таис поморщилась и проговорила:

— Гадость какая‑то… терпеть не могу кровь…

— Я тоже. Отмоем после все. Тут мы в безопасности. По всей видимости, это чья‑то каюта. Была когда‑то. И тут есть все: аптечка, посуда, вода горячая. Даже белье есть, правда, оно слежалось и пахнет не очень. Такое ощущение, что развалится от прикосновений.

Федор говорил бодро и весело. Смазал кожу вокруг темной раны мазью, и боль отступила почти совсем. После достал плоскую машинку со скобками — приспособление для зашивания ран. Скобки рассасывались сами, и обладали способностью ускорять восстановление клеток. Новейшие технологии. Хотя сейчас и скобки не ставили, заливали средством, которое называлось "прошивка". Залил любой порез, рану или дырку, и через пару дней все зарастало слоем новых клеток. Даже шрама не оставалось.

А после скобок шрам останется наверняка. Хорошо хоть не на лице…

— Две скобки тут хватит, — уверенно сказал Федор, внимательно осмотрел обработанную и зашитую рану, и добавил, — сейчас залепим лейкопластырем и попьем кофеек. У нас же с тобой есть запасы в рюкзаках…

— Ну, да, у меня даже чистые вещи есть, — срывающимся голосом проговорила Таис и откинулась на подушку.

Тошнота все еще стояла в горле, а руки оставались липкими от собственной крови. Штаны, майка, диван — все было в красном, теплом и липком.

— Вот и отлично. И тут наверняка что‑то есть. Сейчас отмоем тебя, и я поищу.

Осторожно, стараясь не дергать, Федька закрыл рану марлевой салфеткой, после заклеил лейкопластырем.

— Красота. Лейкопластырь какой‑то детский, с рисунками. Но был только такой. Посмотри, нравится?

— Нет, — буркнула Таис и попробовала подняться.

Стены качнулись, в глазах на короткое время появился туман. Но тут же все стало на свои места. Комната просторная, с диванами, планшетами — большими, мощными. С беленькой лазерной печкой и раковиной. Кофеварка, соковыжималка. Даже маленький гриль для мяса.

Две двери — за одной Таис заметила коричневую керамическую плитку и розовый край раковины. За другой, прикрытой, видимо, была спальня. Хотя, кто знает…