Фанфик Петля

Оглавление

Вернувшись в гостиную вместе с Роном уже довольно поздним вечером, он без сил рухнул в кресло. Приятная усталость гудела в каждой мышце.

— Ну что, Парвати, — обратился Рон к одногруппнице, — пишешь эссе? А вот мы с Гарри уже написали, — сказал он, подмигивая Гарри.

— Знаю я, как вы пишите свои эссе, — парировала та, фыркнув. — Кстати, Гарри, тебя спрашивала Лавгуд.

— Перед ужином, я знаю, мне Гермиона уже…

— Нет, Гарри, совсем недавно. Я возвращалась из совятни и встретилась с ней в холле. Выглядела она, надо сказать, просто жутко. Усталая, мокрая, вся мантия в грязи — такое впечатление, что она ныряла в Чёрное озеро. Вполне в её стиле, — Парвати смерила Гарри подозрительным взглядом и добавила: — Кстати, вы не знаете, где Гермиона? Она обещала мне дать посмотреть одну книгу по нумерологии.

— Нет, Парвати, — ответил Гарри, обменявшись с Роном выразительным взглядом. — Мы сами хотели бы это знать.

Откинувшись назад и закрыв глаза, Гарри попытался обдумать всё, что узнал, но тут же понял, что его голова скоро лопнет. Пожелав всем спокойной ночи, он отправился в спальню. Уже лёжа в постели, Гарри вспомнил, что сегодня должна была ещё состояться дуэль у Невилла. Гарри мысленно закатил глаза, но сил думать обо всём этом у него уже не оставалось.

Засыпая, Гарри с тоской думал о том, что не может быть уверен в том, что ждёт его завтрашним утром.

День 3. flamarina (бета - Кицунэ)

Гарри спал беспокойно и нервно. Ему мерещился то Арагог, то Малфой, то серебристая нить воспоминания, которую Слагхорн ловко изымал из своей головы и отправлял в колбу. Если подумать, то все три сущности были белёсыми, неприятными на ощупь и грозили проблемами. Но Гарри не имел привычки думать во сне. Он особенно резко дёрнулся и проснулся. Как и полагается, в холодном поту. Одеяло сбилось и теперь валялось где-то в ногах. Гарри потянулся подобрать его и закутаться снова, но тут Рон начал выводить громкие рулады, напоминающие брачный хрип весенних гиппогрифов. Гарри бросил быстрый взгляд на постель Симуса — пустая. Невилл, Дин? Завернулись в одеяла с головой.

— Драккл… — с чувством пробормотал Гарри.

Снизу шёл шум боя. Разумеется, с зубастой тарелкой. Вот Невилл перевернулся на другой бок:

— Ещё пять минуточек!

— Ага… — поддержал его Рон. Его храп оборвался резко, словно Чары Помех, когда внезапно произносится «Фините».

— Ты же староста… — сонный Невилл иногда был гораздо смелее, чем проснувшийся.

— Драккл… — снова сказал Гарри, протирая глаза. Это произошло снова. И это, определённо, не глупый розыгрыш и не случайность. Может быть, проклятие, может — чьи-то козни, но не случайность, нет. Телом овладела противная слабость, какое-то плаксивое отчаяние, замешанное на «за что мне это?», «почему всегда я?» и «я не выберусь из этого никогда». Нет, с этим надо было как-то бороться. В Гарри взыграла неожиданная злость на судьбу и её бесконечные каверзы. И да, как и Невилл, сонный Гарри был в два раза большим гриффиндорцем. Его тянуло действовать. Спрыгнув с кровати резким рывком, он едва ли не кубарем скатился по лестнице и выбежал на середину гостиной. Зубастая тарелка летела прямо на него.

— Диффиндо! — заорал Гарри, презрев одновременно и невербальную магию, и правила безопасности. Тарелка брызнула тысячами осколков, впившихся в его тело, точно стая голодных комаров.

— Чёртова, грёбанная, проклятая, дракклова тарелка!

С этим воплем он опустился на диван, покрытый мелкой фарфоровой пылью, как, впрочем, и всё вокруг. Вместо удовлетворения или, хотя бы, облегчения расправа над тарелкой только усилила противное ощущение пустоты внутри. Опять сегодня. Опять Флитвик, Слагхорн, Снейп, дуэль, Луна, пропавшая Гермиона и чрезвычайно таинственная Джинни. Чертов «внутренний дракон».

Гарри не знал, сколько он так просидел. Теперь вопросы времени его вообще не касались, не так ли? В любом случае, от разглядывания ковра его отвлекла Гермиона. Он поднял взгляд и посмотрел на неё снизу вверх: очень сердитая, даже злая Гермиона, сложившая руки на груди и притопывающая ногой, словно хозяйка трактира, чей клиент пытается смыться, не заплатив по счетам.

— Двадцать баллов с Гриффиндора! — трагическим шёпотом произнесла она. — С моего собственного факультета! Какого Мерлина ты в это ввязался?

Кажется, что-то похожее (только без Мерлинов, конечно) когда-то говорила МакГонагалл. Гарри не отвечал. Только рассеяно отметил, что кое-где в волосах Гермионы всё ещё поблёскивала фарфоровая пыль. Вместо ответа он оглядел гостиную: она была пуста и… прибрана, словно ничего не случилась.

— А где все?

— На уроках! — Гермиона вдохнула, готовясь разразиться очередной обличительной тирадой, но Гарри её перебил:

— А ты почему не…

— Потому что я должна отвести одного идиота в Больничное крыло!

Она смотрела на него обвиняюще. Дважды, нет — даже трижды обвиняюще: за тарелку, за баллы и за то, что, пока все грызут гранит науки, она вынуждена конвоировать студента в лазарет.

— Могла не утруждаться, — сквозь зубы прошипел Гарри и встал с дивана, готовый уйти.

Он был зол, невероятно зол. Гермиона и раньше часто раздражала его своим занудством и бзиком на учёбе, но раньше Гарри, по крайней мере, видел в этом определённый смысл. Но не сейчас. Гарри охватило бешенство при мысли о том, что он угодил во временную петлю, а всё, что волнует его ближайшую подругу — насколько хорошо она ответит Флитвику на ближайшем уроке.

Он уже почти успел дойти до Больничного крыла, когда Гермиона нагнала его:

— Гарри!