Демельза

Оглавление

- Табб - единственный, кто хоть что-то соображает в фермерстве. Эллери хуже, чем просто бесполезен. Ему приказали восстановить ограду в загоне для овец, и она сломалась через неделю. Мы почти час загоняли отару обратно. Я выгоню этого парня.

- Эллери работал шахтером с девяти лет.

- И так во всем, - криво усмехнулся Фрэнсис. Он посмотрел на свои руки, облепленные грязью. - Мы делаем все возможное для местных жителей, но как можно ждать, чтобы шахтеры за ночь превратились в строителей и землекопов?

- Овес не пострадал?

- Нет. По милости Божьей, первая овца пошла вниз по проулку, а не вверх.

На следующей неделе пора жать овес. Но в это время её здесь уже не будет. Она не могла в это поверить.

- Я не пойду в церковь нынче вечером, Фрэнсис. У меня болит голова. Думаю, это от жары.

- Я сам подумываю туда не ходить, - сказал он.

- Ты не можешь так поступить - она попыталась скрыть тревогу. - Тебя там ждут.

- Элизабет может сходить и одна. Она прекрасно справится за всех нас.

- Мистер Оджерс будет убит горем, - Верити наклонилась над кипящим вином и помешала его, - он рассказывал мне еще на прошлой неделе, что всегда выбирает самые короткие псалмы и готовит особую проповедь для вечерни, лишь бы тебя порадовать.

Фрэнсис вышел, не ответив, и Верити обнаружила, что у неё дрожат руки. Болтовня Джеффри Чарльза, начавшаяся снова, как только вышел отец, доносилась до неё каким-то звенящим шумом. Она выбрала воскресенье в четыре, как единственное время на неделе, когда могла быть уверена, что Фрэнсиса не будет дома. Его передвижения в последние месяцы стали непредсказуемыми, но этой традиционной привычке он оставался верен...

- Тетушка Верити! - воскликнул мальчик, - тетушка Верити! Почему ты не отвечаешь?

- Я не могу сейчас тебя слушать, мой дорогой, - внезапно сказала она. - Пожалуйста, оставь меня.

Верити попыталась взять себя в руки, вышла на кухню, где сидела Мэри, и несколько минут с ней проговорила.

- Тетушка Верити. Тетушка Верити. Почему никто из вас сегодня не идет в церковь?

- Я не пойду, но твои родители пойдут.

- Но папенька только что сказал, что не пойдет.

- Неважно. Останься и помоги Мэри с вином. Будь осторожен и не путайся у неё под ногами.

- Но...

Она быстро вышла из кухни и, вместо того, чтобы пройти через дом, быстро пробежала через двор с заброшенным фонтаном, вошла в большой зал и вбежала вверх по лестнице. Вероятно, Джеффри Чарльза она видела в последний раз, но возможности попрощаться нет.

В своей спальне она быстро подошла к окну. С этого угла, прижавшись лицом к стеклу, она могла увидеть дорогу, по которой Фрэнсис и Элизабет пойдут в церковь - если вообще пойдут.

Вдалеке негромко зазвонили колокола. Колокол номер три слегка треснул, и Фрэнсис всегда говорил, что звучит он, как зубовный скрежет. Фрэнсису потребуется минут десять или даже четверть часа, чтобы переодеться в чистое. Верити полагала, что именно сейчас они с Элизабет спорят, идти им или не идти. Элизабет хотела бы, чтобы он пошел. Элизабет должна его заставить.

Верити тихо сидела на подоконнике, от прикосновения к стеклу странный холод проникал в её тело. Она ни на секунду не могла отвести глаза от этого поворота дороги.

Она точно знала, как выглядят звонари, обливаясь потом в замкнутом пространстве колокольни. Знала, как будет выглядеть каждый певец хора, как станут шарить в поисках псалтырей, шептаться, говорить громче, когда она не появится. Мистер Оджерс засуетится в своем стихаре: бедный, тощий, забитый коротышка. Они все станут скучать по ней, и не только сегодня, но и в будущем. И, конечно, все те, которых она навещала - больные и увечные, женщины под непосильной ношей семей...

Она чувствовала то же самое и в отношении своей семьи. В лучшие времена она бы оставила её с куда более легким сердцем: Элизабет не отличалась особыми умениями, а это означает, что придется нанять еще одну женщину в помощь миссис Табб. Дополнительные расходы, когда на счету каждый шиллинг. И никто не сможет делать то, что делала она, держа все ниточки дома вместе, сохраняя тесную, но доброжелательную хватку.

Ну а какой еще имелся выход? Она не могла надеяться, что Эндрю станет ждать дольше. Она не видела его уже три месяца со дня бала, и все новости получала от Демельзы. Верити уже один раз откладывала своё бегство из-за болезни Джеффри Чарльза. Сейчас обстановка была не лучше, но она должна либо бежать, либо остаться навсегда.

Сердце её подпрыгнуло. Элизабет шла по дороге: высокая и стройная, такая грациозная в своем шелковом платье, соломенной шляпке и с кремовым зонтиком. Конечно, она не могла пойти в одиночку...

И вот показался Фрэнсис.

Верити отошла от окна. Щеки прилипли к стеклу, их закололо от притока крови. Она неуверенно оглядела комнату, опустилась на колени и вытащила из-под кровати саквояж. Джеффри Чарльз все равно будет бегать поблизости, но она знала, как не столкнуться с ним.

С саквояжем в руке она подошла к двери, оглянувшись на комнату. Солнце светило сквозь высокое старое окно. Верити быстро выскользнула и прислонилась к двери, пытаясь восстановить дыхание. Затем направилась к черной лестнице.

Поддавшись Элизабет и сделав над собой усилие, чтобы пойти в церковь, Фрэнсис почувствовал, как медленно меняется его настроение. Жизнь эсквайра-фермера, которую он вел, ему наскучила и разочаровала почти до смерти. Он тосковал по былому.

Но теперь, поскольку всё относительно, его скука ослабла, и он забыл о своём разочаровании. Сегодня это казалось еще более странным, потому что он сильно разозлился из-за овец, но стоял настолько изумительный день, что в душе не оставалось места для недовольства. Гуляя и чувствуя на лице нагретый солнцем воздух, он пришел к выводу, что хорошо просто ощущать себя живым.