Наставники

Оглавление

Нет, не измена, — решил Сашка и занялся сексом вплотную.

На прощание поинтересовался:

— Как звать-то тебя?

— Глаша.

— Вот что, Глаша, приходи ко мне в спальню ближе к ночи постель расправить.

— С большой радостью, княже.

IX глава

Сашка с первых дней в 1006 году мучился сомнениями и не знал, как поступить. Князю Глебу осталось жить девять лет — его убьют в 1015 году по приказу Святополка I Окаянного. Сначала Бориса, а затем Глеба. Причем погибнут по собственной дурости — обоих будут уговаривать ближние не соваться в Киев, не верить Святополку. Бесполезно. Они сознательно пошли на убой. Потому и не решался Сашка заводить разговор с князем Глебом на щекотливую тему.

Помешав масло в голове, прикинул — не стоит напрягать юного князя, смотрящего на жизнь сквозь розовые очки, лучше наведаться в гости к Святополку и конкретно разобраться с братоубийцей.

В трудах и заботах промелькнула зима, в воздухе запахло волглым снегом, остервенело орали воробьи и коты — весна. Молодая кровь бурлила — хотелось действия, подвигов и женщин.

Сформировавшаяся ватага Муромца насчитывала пятьсот человек, плюс сто спецов — они, что мураши, крутились у своих судов, смолили, достраивали.

Юный князь Глеб с воеводой и старшей дружиной загорелись идеей взять под себя мордву.

Пожарский им посоветовал в первую очередь захватить северную и центральную часть Мордовии, поскольку на юге — половцы и татары. Войско всерьез готовилось к походу. Сашку пробовали уговорить, но он отказался — этим летом кровь из носу нужно выполнить свою миссию — найти меч Святогора.

За стеной города стояла пушечная пальба — проверяли качество отлитых пушек. Из пятидесяти орудий разорвало лишь одну — обошлось без жертв. По совету Пожарского, пушечный наряд прятался в специально вырытом окопе.

Через три дня после основного ледохода на Оке население Мурома во главе с князем Глебом высыпало на берег провожать ватагу Ильи Муромца. Местные умельцы умудрились наклепать двенадцать посудин, и сейчас они, расправив паруса, важно выплывали на большую воду. Сашка отдал Муромцу карту, скопированную с атласа, все подмога путешественникам. Караван судов ходко шел по реке и вскоре скрылся за горизонтом.

На дворе стоял май баловник, деревья оделись в зеленые шубки, за день-два земля покрылась молодой травкой — Глаша в постели кричала в полный голос и натурально горевала от предстоящего расставания.

Одиннадцатого мая 1007 года Сашка на попутной ладье ушел на Рязань, несмотря на все уговоры князя Глеба Владимировича. Дело прежде всего. Через неделю он выводил коней на берег рязанщины.

Отсюда Сашка начал свой героический конный поход: Рязань — Курск — Туров. Долго будет поминать матом прелести сего вояжа — отбитая задница не давала забывать. Девятьсот километров в седле — то еще удовольствие, остальной путь Пожарский проделал по воде.

Путь-дорогу одолевал по компасу, сверяясь с картой и делая большие дневные переходы по семьдесят-восемьдесят километров. В конце конного пробега недалеко от реки Сейм, в местах будущего Курска, его пытались взять на гоп-стоп. Причем беспредел хотели учинить самые натуральные дружинники. Дело было так.

К вечеру двигался неспешной рысцой, отдыхая от дневного перехода, и нарвался на приключения. Из леса вывалила орава всадников за два десятка и к нему. Чего прицепились? Видимо, на роду написано умереть молодыми. Старшой с наглыми зелеными глазами сходу стал хамить.

— Кто таков? Лошадей, поди, украл, а ну слазь.

Сашка пытался достучаться до жадных тупых мозгов — бесполезно. Ну, а когда дружинники обнажили мечи и попытались его зарубить, тут он вскипел.

— Бах-бах-бах.

Передних всадников как Фома хреном смел из седел. Пожарский на автомате поменял магазин.

— Бах-бах-бах-бах… Все, вальс Шопена — придурки кончились. Плохо когда с головой не дружат. Сашка не стал брать трофеи, лишь собрал лошадей в кучу, освободил их от седел и упряжи и отпустил на свободу.

На берегу Сейма пришлось загорать четыре дня, ожидая попутный струг. За время путешествия заметил пустынность и малолюдство здешних земель, города в окружении деревень редки и население в них небольшое.

Двенадцать дней плавания до Чернигова, затем переправа через широкий Днепр и последний бросок до Припяти. В этих местах стало оживленнее, много купеческих караванов, с одним из них, возвращающимся из Киева, Сашка отправился в Турово-Пинское княжество.

Туров — небольшой городишко, поменее Мурома, стоял на правом берегу Припяти, в нем Пожарскому пришлось задержаться.

На постой Сашка встал у молодой вдовы со странным на первый взгляд именем Вёсна. На вид не больше двадцати лет, статная чернобровая красавица с живыми серыми глазами. Муж — дружинник, погиб два года назад во время княжьих разборок с Владимиро-Волынским княжеством. Детишек Бог не дал, о чем Вёсна потаенно горевала, но в жизни была оптимисткой. Всю домашнюю работу и всякую другую делала энергично, напевая незатейливые песенки.

Сашка, въезжая в Туров, заприметил девушку, трудившуюся на огороде — символический забор стоял вкривь и вкось, ограждал небольшой участок. Взглянув на покосившуюся дверь рубленого дома, понял — здесь не хватает мужской руки.

Спешившись, заговорил с хозяйкой — та, немного смутившись, с достоинством поддержала разговор. Несколько комплиментов и шуток сделали свое дело. Вёсна сама предложила бравому молодцу пожить у нее. Сашка представился воином, едущим в Галицкое княжество, наниматься в дружину. Вёсне в первого взгляда понравился уверенный в себе молодец, таких галантных кавалеров ранее не встречала, потому, плюнув на злые языки, предложила Сашке встать на постой. Как показали дальнейшие события, ничуть не прогадала.